В эти же годы создается широкая сеть нелегальных партийных ячеек на крупных и малых предприятиях, в университете и других учебных заведениях Кабула, а также в некоторых подразделениях вооруженных сил. Многие офицеры вступают в партию.
…Однако Народно-демократическая партия не избежала внутренних разногласий, которые привели к тому, что было нарушено ее организационное единство. В 1967 году НДПА раскололась на две группировки. Одну возглавил Тараки, и она стала называться «Хальк» («Народ»). Во главе другой группировки, получившей название «Парчам» («Знамя»), стал Б. Кармаль. Обе группировки руководствовались одними и теми же программой и уставом партии, но действовали самостоятельно. Члены НДПА стали делиться на «халькистов» и «парчамистов».
В 1968 году группировка Б. Кармаля начала издавать газету «Парчам», которая стала преемницей еженедельника «Хальк» по идеологической и тематической направленности. В этой газете конкретизировались и развивались основные положения программы НДПА, определялись очередные задачи партии и формулировалась конечная цель борьбы. Газета публиковала корреспонденции, рассказывающие о бедственном положении крестьян, о выступлениях трудящихся. На ее страницах выступали и представители группы «Хальк». Она выходила до конца апреля 1970 года. В связи с публикацией материалов, посвященных столетию со дня рождения В. И. Ленина, газета «Парчам» по распоряжению властей была закрыта.
Ненормальная обстановка, сложившаяся в НДПА, ослабляла усилия партии в борьбе за осуществление ее программных целей, нередко приводила к провалам подпольных ячеек, арестам активистов, принадлежащих к обеим группировкам. Внутрипартийные разногласия использовали проникшие в партию авантюристы и карьеристы. Одним из таких оказался Хафизулла Амин.
Что это за человек? Он выходец из семьи довольно обеспеченного чиновника, имевшего землю в Пагмане и пакет акций в фирме, занимавшейся экспортом каракуля. Амин получил высшее образование в стенах Кабульского университета, а затем несколько лет учился в США. Уже тогда многие из афганского землячества обратили внимание на такие отрицательные черты его характера, как тщеславие, стремление быть первым, лицемерие и вероломство.
Возвратившись на родину, Амин принимает участие в оппозиционном движении, тяготея к разного рода экстремистским группировкам. Судьба сводит Амина с Тараки, который видел в нем энергичного и решительного человека. Он привлекает Амина к мероприятиям Народно-демократической партии. Амин примыкает к группировке «Хальк» и входит в доверие к Тараки.
В марте 1977 года, когда Дауд усилил репрессии против прогрессивных и демократических сил, состоялась встреча лидеров «Хальк» и «Парчам». Они договорились провести конференцию с целью достижения единства и преодоления разногласий. Объединительная конференция НДПА состоялась 3 июля 1977 года. Она избрала новый состав ЦК в количестве 30 человек и Политбюро из 10 человек. Генеральным секретарем вновь был избран Тараки, секретарем — Кармаль. Среди членов ЦК НДПА — Кештманд, Наджибулла, Лаек, Панджшири, Ратебзад, Зерай. Конференция приняла решение об организационном слиянии двух группировок и о выработке единой платформы.
Участники конференции поставили вопрос о ликвидации авторитарного режима Дауда. Руководствуясь решениями конференции, НДПА развернула активную работу по мобилизации народных масс на борьбу с диктатурой. Большое место отводилось деятельности партии в армии, расширению и укреплению армейской партийной организации. Объектом внимания были в первую очередь патриотически настроенные офицеры.
На объединительной конференции в состав ЦК НДПА по предложению самого Тараки был введен также Амин. Афганские друзья рассказывали мне, что, выступая в конце конференции, Амин произнес речь, полную дифирамбов и неприкрытой лести в адрес Тараки. Он называл его «великим сыном афганского народа», «несгибаемым кормчим революции», «выдающимся деятелем международного революционного и освободительного движения». Он призвал всех учиться «у вождя Тараки, следовать его учению».
Вскоре после революционного переворота на обстановку в Афганистане начали оказывать самое отрицательное влияние отсутствие у НДПА необходимого опыта руководства государственными делами, экономикой, культурой, острая нехватка столь нужных в сложных революционных условиях квалифицированных специалистов и руководителей всех уровней. Негативное воздействие этих факторов осложнялось отсутствием единства в ЦК НДПА и в правительстве страны, борьбой за власть, а также фракционной деятельностью Амина и группы его сторонников.
В июле 1978 года аппарат НДПА, государственные и правительственные ведомства, вооруженные силы охватывает лихорадка кадровых перемещений. Это ощущали на себе и мы, иностранные журналисты. Договоришься, скажем, о встрече с тем или иным деятелем НДПА или сотрудником министерства, придешь точно в назначенное время, а тебе говорят, что его перевели на другую работу, отправили в провинцию. Бывало так, что одного и того же человека дважды в неделю перемещали с одного места на другое. Послами за рубеж уезжают: в Иран — Наджибулла, работавший секретарем Кабульского горкома НДПА, в США — Нур Ахмад Нур, возглавлявший министерство внутренних дел, в Югославию — Анахита Ратебзад, министр социального обеспечения, в Чехословакию — Бабрак Кармаль.
В одном из выступлений по радио Амин заявил, что перемещения и новые назначения продиктованы «интересами дела партии и революции». Его слова о том, что не каждый «хороший революционер и подпольщик может быть хорошим хозяйственником или руководителем», казались на первый взгляд убедительными. Если бы не одно обстоятельство: кадровые перемещения, сопровождающиеся и понижением в должности, и удалением из центральных ведомств, переводом на работу за рубеж, затрагивали в основном тех, кто принадлежал к группировке «Парчам» или же выступал с критикой Амина. На ключевые посты в партии, в различных ведомствах, а также в армии назначаются люди, связанные с «Хальк», и прежде всего персонально с Амином Об этом говорили открыто.
В августе того же года сенсационное сообщение: арестована группа изменников и контрреволюционеров. Называются имена. Это министр обороны А. Кадыр, начальник генерального штаба Ш. Шехпур и начальник кабульского военного госпиталя А. Акбар. Вскоре эту же участь разделили министр планирования С. Кештманд, министр общественных работ М. Рафи. Почти одновременно репрессиям подверглась большая группа партийных работников, министерских и государственных служащих, офицеров армии, служб безопасности и внутренних дел.
Иностранные журналисты бросаются в министерство иностранных дел, просят встреч с представителями отдела печати, чтобы им разъяснили, что все это значит. Мидовские сотрудники отказываются отвечать на вопросы, предлагая пользоваться лишь официальными сообщениями печати. Ни о какой пресс-конференции не может быть и речи.
Все это вызывало недоумение и горечь в сердцах друзей афганского народа, которые не могли оставаться равнодушными свидетелями ненормальных явлений, происходящих в стране. Советские журналисты, встречаясь с Тараки, Амином и его сторонниками, не раз спрашивали, почему стали возможными репрессии. Они просили объяснить, за что преследуются многие известные деятели НДПА, активные участники подпольного движения, Апрельской революции, представители культуры и искусства.
Вспоминается встреча с Амином. Это было вскоре после ареста С. Кештманда, М. Рафи, А. Кадыра. Амин принял меня в здании, где размещался МИД, в своем рабочем кабинете, у дверей которого прохаживались охранники. Проверив небольшую кожаную сумку, в которой лежали фотоаппарат и записная книжка, они разрешили войти в кабинет.
Амин — сама любезность. Он расспрашивал о моем здоровье, о том, как работается в стране, есть ли к нему какие-либо просьбы. Он охотно рассказывал о том, как проводятся в жизнь социально-экономические преобразования. При этом он подчеркивал, что без оказания со стороны СССР технико-экономической помощи Афганистан не в состоянии справиться с поставленными задачами.