В Кандагаре, где разместилось управление одного из эксплуатационных участков этой дороги, афганцы рассказывали, как, несмотря на жару, превышавшую порой пятьдесят градусов, или холод с ветрами и пыльными бурями, люди строили эту дорогу, живя одним стремлением как можно скорее открыть по ней движение.
Советские организации поставили современную дорожностроительную технику. Укрощение природы вели 1700 автосамосвалов и 250 бульдозеров, скреперов и автокранов, 10 бетонных заводов-автоматов и столько же бетоноукладочных комплексов. За время строительства было перемещено более 10 миллионов кубометров земли и скальных пород. В основание автострады уложено свыше миллиона кубометров бетона. Сооружено около сотни мостов, виадуков и других дорожных объектов.
Нашим специалистам пришлось в ходе строительства срочно разработать специальный метод предохранения свежеуложенного бетона от воздействия раскаленного ветра пустыни. Чтобы бетон быстро не засыхал, наши инженеры предложили укладывать его только ночью. Битумную пленку, которая наносится на поверхность, решили засыпать постоянно увлажняемым слоем песка. Воды требовалось очень много. А где ее возьмешь в пустыне? По рекомендации советских специалистов были пробурены сотни скважин, глубина иных достигала 280 метров.
В учебных центрах, созданных в Харабате и других местах, готовились афганские специалисты по сорока различным специальностям. Восемь тысяч афганцев — вчерашние крестьяне, а также солдаты трудовой армии, направленные на строительство дороги, обрели специальности водителей, монтажников, бетонщиков, механизаторов и слесарей — специальности, в которых остро нуждается Афганистан.
Я поинтересовался у афганцев, которые, как оказалось, в свое время участвовали в строительстве автострады, кого они запомнили из советских специалистов. Началось перечисление: Александр Каспаров, Парнаоз Кахидзе, Самуил Колдобский, Александр Наумов, Владимир Сердюк, Иван Буланов…
Перечислению имен не было конца. Вспомнили о том, как Самуил Колдобский проводил порой по четырнадцать часов на участках, наблюдая, как идет укладка бетона; или как Парнаоз Кахидзе, человек уже немолодой, проведя весь день в жару на трассе, собирал поздно вечером представителей афганской администрации и советских инженеров, чтобы срочно решить какой-нибудь вопрос, связанный с ускорением тех или иных видов работ.
Не забыли и о том, как инженер Борис Косилко, рискуя жизнью, спас афганского шофера во время прорвавшегося из одного горного ущелья селя. Благодарный отец шофера после этого случая стал называть всех мальчиков, рождавшихся в его семье, Борисами.
Магистраль внесла крупные перемены и в жизнь самого Кандагара — второго по численности населения и значению города, который в XVIII веке, в период правления Ахмад-шаха Дуррани, был столицей Афганистана. Над зданиями высится огромный золоченый купол мавзолея ною правителя. В архитектуре мавзолея заметно влияние индийского мусульманского зодчества. Во многом его напоминает также гробница похороненного недалеко от города Мир Вайса, руководившего восстанием афганцев против ига иранских шахов в начале XVIII века.
Кандагар, население которого превышало полмиллиона человек, до наших дней остался одним из крупнейших политических, экономических и культурных центров страны. Город впечатляет своими памятниками мусульманского зодчества — мавзолеями, мечетями. На южной и восточной окраинах громоздятся остатки мощной глинобитной стены высотой 10 метров, которая когда-то окружала весь город. На узких улочках старых кварталов — домики из саманного кирпича с куполообразными крышами.
Славящиеся своим искусством ремесленники специализируются на изготовлении ружей, пистолетов, ножей и кинжалов, на чеканке по меди. Чтобы придать им товарный вид, поделки зарываются в землю, обливаются кислотами, дабы они немного заржавели и стали похожими на старинные.
Да, в этом обширном крае немало памятников старины, которые непременно хотят осмотреть туристы. Вот уже почти девять веков стоит знаменитая арка близ Лашкаргарха, гимн человеческому мастерству. Высота ее примерно 25 метров. Сооружена она из тонкого кирпича. Свод и боковые опоры отделаны голубой, оранжевой и фиолетовой плиткой. Конечно, время, ветры, насыщенные острыми песчинками, солнце не могли не сказаться на сохранности этого памятника. Но и сегодня он поражает воображение.
По дороге в Гиришк находится Чехель зина — «сорок ступеней». Крутая лестница, вырубленная в скальной породе, ведет вверх, в пещеру. Во всех исторических справочниках она известна как «Трон Бабура».
Несколько дальше, в поселке Мейванд, возвышается колонна. Она воздвигнута в ознаменование победы афганского народа в 1880 году над британскими войсками. В тот день, когда я побывал здесь, большая группа нищих и калек расположилась возле постамента, выпрашивая милостыню у иностранцев. Было это незадолго до свержения монархии, в год засухи, когда голод пришел во многие афганские семьи. Полицейские, чтобы изолировать несчастных от общения с иностранцами, начали избивать нищих палками, пинать их ногами.
— Это же не афганцы, а хазарейцы и всякий там сброд, — заявил иностранцам старший полицейский.
Этой фразой полицейский невольно выразил настроения, которые господствовали тогда у представителей администрации, презрительно относившейся к этническим меньшинствам. В их глазах узбеки, хазарейцы и другие непуштунские народности были людьми второго сорта.
С высоты птичьего полета Кандагар, раскинувшийся в долине реки Аргендаб, напоминает громадный зеленый остров в океане застывших песчаных волн. Город утопает в зелени, а его центральная улица похожа на аллею парка. Из-за забора прямо на улицу свешиваются ветви абрикосовых и яблоневых деревьев, виноградные лозы.
Вдоль дороги высятся горы огромных арбузов и дынь. Торговцы тут же при вас выжмут из граната тягучий алый сок. Есть такие сорта гранатов, каждый плод которых дает целый стакан сока. Кандагарские фрукты, выращенные на плантациях, раскинувшихся вдоль Аргендаба, который наполняет арыки близлежащих деревень, завоевали популярность далеко за пределами страны. Отсюда они на грузовиках, в специальных, хорошо проветриваемых ящиках доставляются, как правило в ночное время, в Чаман, пограничный пакистанский город, где перегружаются в вагоны-рефрижераторы и идут в Карачи и другие города. В некоторые пакистанские районы они доставляются машинами. Вечером их сняли с деревьев и кустов, а наутро они в Карачи. Перевалочных складов и хранилищ не существует. Товар прямо поступает на базар к торговцам.
Средневековую первозданность сохранил базар со своим караван-сараем, загонами для верблюдов и лошадей, куда ставят автомашины. Здесь, пожалуй, особенно ощущаешь близость Пакистана и Индии в говоре людей, в их лицах и одежде. Из харчевен, которых здесь великое множество, поносится специфический запах карри — острой приправы, столь любимой жителями Южной Азии.
Город поражает обилием аптек и лавчонок, торгующих лекарствами, снадобьями, травами, мазями и другими фармакологическими средствами местного производства. Наш ученый Николай Иванович Вавилов, побывавший в свое время в Кандагаре, назвал его «городом аптекарей». Порой торговец — он же и врачеватель: он делает массаж, снимет радикулитные боли, используя ему одному известные мази, вылечит от головной боли и даже проведет сеанс иглоукалывания.
Кандагар и Газни, пожалуй, единственные города страны, где свободно продается мумиё, по внешнему виду напоминающее застывшую смолу. Слава о чудодейственных свойствах этого «эликсира жизни» достигла Европы в середине XV века. Восточная же медицина стала использовать мумиё более трех тысяч лет назад. Это лекарство рекомендовали такие авторитеты прошлого, как Бируни и Ибн Сина. Мумиё, утверждали они, помогает процессу сращивания костей после перелома, благотворно влияет на излечение полиомиелита, гастритно-язвенных явлений, туберкулеза, укрепляет сердечно-сосудистую систему, разведенное с медом, в козьем молоке или в лимонном соке, мумиё применялось в прошлом воинами, чтобы ускорить процесс заживания ран от сабельных и кинжальных ударов.