Гидростанция, построенная при головном узле сооружений, дала энергию создаваемым здесь сельскохозяйственным центрам, насосным станциям машинного орошения, поселкам Хадда, Ботикот, Газиабад, Самархель и Дарунта. Она ликвидировала перебои в снабжении электричеством города Джелалабад.
Более 14 тысяч афганцев трудились на сооружении Джелалабадского оросительного комплекса. Им помогали 500 советских специалистов. Это о них в ноябре 1967 года писала газета «Анис»: «Благодарная память афганского народа навеки сохранит то, что сделано нашими друзьями — советскими людьми здесь, на пустынных землях. Каждый советский специалист проявил много инженерной выдумки, точного расчета и большого мужества, воплощая объект в бетон, чтобы напоить землю водой, улучшить жизнь местного населения».
Да, это так. Участник обороны Ленинграда, инженер Алексей Бобра трудился на сооружении туннелей, внес немало рационализаторских предложений, ускоривших темпы строительства объектов. Добрую память о себе оставили инженеры Камо Пзизян, Николай Потапов, Юрий Воробей и многие другие. Они не только вкладывали душу в сооружение этого комплекса, но и настойчиво помогали афганцам овладеть различными специальностями. Более 4600 афганцев стали квалифицированными электросварщиками, бульдозеристами, бурильщиками, арматурщиками, бетонщиками и слесарями.
Приезжая в Кабул, я всегда старался побывать в этих местах, которые менялись со сказочной быстротой. Приняв эстафету от строителей, афганские агрономы при содействии наших специалистов, приехавших в основном из Узбекистана, начали осваивать новые площади, создавать многоотраслевые сельскохозяйственные центры.
Прибыв как-то в Джелалабадскую долину, я остановился в поселке Самархель, где жили наши специалисты. Этот поселок появился в ходе освоения земель. Стоял конец октября 1970 года. Небольшие каменные особняки утопали в зелени тополей, пальм и кипарисов, плотной стеной оградивших поселок от автострады, идущей на Пешавар.
Виктор Сидельников, мой давний знакомый, главный специалист, позволил себе провести пятницу — нерабочий день — дома, готовил традиционный узбекский плов в большом чугунном казане, вынесенном в садик. Он с ранних лет жил в Ташкенте и в совершенстве постиг секреты приготовления этого блюда.
Со стороны автострады раздались гудки, и вслед за тем на широкую усыпанную гравием дорогу поселка въехала легковая машина. Из нее вышел пожилой афганец. Его имя я, к сожалению, не запомнил. Это был сотрудник управления по освоению Джелалабаде кой долины. Весь вид его говорил, что человек чем-то расстроен. Гость был приглашен к столу, где готовый уже плов источал аромат.
Сегодня губернатора провинции, — сказал он, — посетила делегация местных феодалов. Они заявили, что управление подрывает их хозяйства. Жаловались на то, что мы, дескать, переманиваем батраков к себе, обучаем их профессиям, сбиваем цены на воду. Феодалы составили обращение к королю, настаивая на том, чтобы Джелалабадский комплекс был продан частному сектору.
— Чем же закончилось посещение? — поинтересовался Виктор Сидельников.
— Губернатор хитрый человек. Он не хотел портить отношений с местными помещиками, но и опасался навлечь на себя недовольство Кабула. Он сказал им, что доложит об их просьбе правительству, согласен с тем, что часть орошаемых земель долины следовало бы продать людям состоятельным. Сам же решить, мол, ничего не может. Феодалы ушли рассерженные, заявив, что Аллах может и покарать своим гневом все эти сооружения и людей, работающих в долине.
— Это серьезно, — заметил Сидельников. — Следовало бы усилить охрану.
— Мы так и сделали, — ответил афганец. — Усилили охрану плотины и гидроэлектростанции, механических мастерских и складов.
Подобные меры предосторожности были не лишними. Солдатам, несшим охрану Джелалабадского комплекса, приходилось уже в те годы не раз предотвращать разного рода диверсии, которые пытались устроить местные помещики. В апреле 1970 года была даже совершена попытка вооруженного нападения на объекты Джелалабадского комплекса. Но благодаря бдительности подпольной ячейки НДПА Джелалабада, своевременно информировавшей администрацию, это нападение было сорвано.
Но я несколько забежал вперед.
На следующий день Сидельников собирался в поездку по Нангархарской провинции. Он пригласил меня совершить с ним это путешествие. Едва мы покинули Самархель и выехали за пределы осваиваемой территории, как по сторонам избитой караванной дороги потянулись безжизненные места. Лишь кое-где по оврагам мелькали кактусы и верблюжья колючка. Иногда вдруг наплывали квадраты недавно засеянных полей пшеницы и хлопчатника, апельсиновые и мандариновые рощи. Среди них словно крепости высились каменные дома, обнесенные глинобитными заборами, с деревянными воротами, окованными железом.
Где вода, там жизнь. Грунтовые воды находятся здесь на небольшой глубине, и они благодаря колодцам выводятся на поверхность, а затем по арыкам расходятся по полям и садам. Неестественным кажется этот зеленый оазис среди пустыни. Стоит остановиться в одном из таких мест, как к машине подходят крестьяне, просят зайти к ним в дом, даже если это хижина бедняка, выпить по чашке чая, отведать фруктов. Гостеприимство здесь — традиция.
Ближе к горам оазисов и орошаемых земель становится все больше. Крестьяне этих мест издавна пользуются кяризным способом орошения, выводя на поля воду, скапливающуюся под толщей обломочных отложений и у подножия гор.
Останавливаемся в большом селе. В нем свыше сорока дворов. Типичное селение пуштунов: невысокие дома, огороженные глинобитными заборами, за которыми скрыты от постороннего глаза внутренние дворы и садовые участки. На узкой центральной улице и в еще более узких переулках, где с трудом проедет арба, дремлют ишаки. Бородатые мужчины, отложив в сторону винтовки, распивают чай, расположившись на коврах в чайхане.
В продымленной шашлычной, зажатой между загоном для скота и овощным складом, староста Гулам-хан, импозантный пожилой пуштун в белой чалме, перепоясанный патронташем и с громадным маузером на боку, угощает нас кебабом. В металлической тарелке гора салата из ломтиков редьки, помидоров и лука. Все это приправлено красным перцем, обжигающим рот. В глиняном кувшине питьевая вода. Она некипяченая, взята из колодца.
Виктор Сидельников, переболевший прошлой весной какой-то разновидностью холеры, — он не делал прививок, наивно надеясь на свой могучий организм, — морщится, со страхом поглядывая на яства. Но, не желая обидеть гостеприимного старосту, тянется за мясом. Следую его примеру, согнав с кебаба жирную муху.
— Эх, — говорит он негромко, — на что только не пойдешь во имя сохранения добрых отношений.
Заметив, как нерешительно мы едим мясо и салат, староста спокойно и дружески замечает:
— Кушайте, уважаемые гости. Мясо свежее, овощи мыты водой. А вообще-то не бойтесь — жизнь наша в руках всемогущего Аллаха.
Рассказывая о селе, Гулам-хан говорит, что жизнь ему дали кяризы-колодцы, построенные лет двадцать назад несколькими семьями. Сейчас эти семьи довольно зажиточные, им принадлежит значительная часть орошаемых земель, у них много скота. Каждая из этих семей имеет постоянных батраков, а в сезон уборки урожая они нанимают еще поденно местных жителей, у которых мало земли. Часть воды продается в соседние хутора.
Интересуемся ценами на отпускаемую воду. Она непомерно высока, раз в шесть дороже, чем продает соседним деревням Джелалабадский комплекс.
Затем староста приглашает нас посмотреть распределительную систему. Сооружения очень примитивны. Гулам-хан говорит, что в отдельные сезоны, особенно в жаркие дни лета, воды для некоторых полей, находящихся в обороте, не хватает. Поэтому иногда часть земли приходится оставлять в залежи, а климат здесь такой, что с полей, если бы им дать воды в достаточном количестве, можно снимать до трех урожаев в год. Главное — сохранить фруктовые плантации.
— В нашем селе, слава Аллаху, воды еще достаточно, — говорит староста. — А вот в деревне моего зятя — беда. Там весной после обильных ливней с гор пошел сель, забил кяризы. Чтобы их восстановить, нужна техника, а главное — деньги. Бедняки бросили дома, устроились на работу в Джелалабадский комплекс. Один из феодалов недавно закупил по дешевке брошенные поля, думает восстановить кяризы.