— Но, может быть, эта картинка вас развеселит, тетенька?
Нервная система издерганной за последние два дня Луанды не вынесла нового издевательства. Над своей внешностью подшучивать она никогда никому не позволяла. Ее истошный вой сразу же сделал похожими выражения лиц четырех посетителей. Теперь это было опасливое уважение: ну и голосище!
Доктор, из вежливости удалившийся было из бокса, тут же влетел в палату:
— Что случилось, мисс Дюмор? Успокойтесь. Я здесь, с вами. У меня с собой наш обожаемый трибешнодром. Сейчас дадим… успокойтесь, тише, тише…
— А вам, ребята, лучше уйти, — доктор кивнул на Луанду. — Она, может быть, еще не совсем оправилась. Лучше зайдите в другой раз.
— Хорошо, доктор. Мы уходим. До свидания, Луанда, мы пошли.
— Бен, не уходи! — голос Луанды дрогнул, и мистер Хилли застыл в дверях. Он вопросительно поглядел на доктора, и тот утвердительно кивнул.
— Папа! — Джуниор, не желая оставлять отца одного, тоже попытался вернуться в палату. Но Большой Бен уже разобрался в ситуации и довольно решительно стал выталкивать малыша из бокса:
— Нет, внучек, доктор имел в виду, что и мы с тобой, и дядя Смитт, и сам доктор должны уйти, и оставить папу с Луандой вдвоем.
Вскоре дверь палаты захлопнулась. Мистер Хилли неуверенно приблизился к больничной койке. Из внутреннего кармана он сконфуженно извлек помятый цветок фиалки и положил его на подушку.
— Дорогая, это тебе, чтобы ты немного повеселела. Не обижайся на Джуниора. Малый чудит. Ты знаешь, я говорил со священником Вацлавом Славе… — Маленький Бен испытующе посмотрел на невесту. Та вроде отнеслась к сообщению спокойно, и мистер Хилли продолжил: — Знаешь, он сказал: «Зачем торопиться? Если возникнут какие-нибудь трудности, мы можем чуть-чуть перенести свадьбу».
— Что? — Луанда словно проснулась. Она попыталась приподняться, но тут же обессилено откинулась на подушку. Голос женщины однако был сух и решителен: — Я не люблю, когда со мной разговаривают снисходительным тоном. Я всегда добивалась того, чего хочу. Помни об этом, Бенджамин. Так вот: в субботу у нас будет свадьба!
Джуниор, конечно, не подслушивал, что происходит в палате мисс Дюмор. Он и так знал, о чем могут говорить его папа с будущей мамой. Куда более интересным показался малышу обрывок беседы, которая велась в палате напротив. Голоса были знакомые: мужской и женский, но пока мальчуган не мог определить, где раньше он слышал эти игривые интонации:
— Да, я считаю, что всегда можно добиться определенной скидки. Я всегда добиваюсь скидки абсолютно на все. Эта операция не будет мне стоить ни гроша. Это будет реклама для клиники! — сообщил мужской голос.
— Ты с ума сошел! Я люблю тебя таким, — заперечил женский.
— Нет, нет. Это мое решение. Я хочу, чтобы меня помнили после смерти. А после того, как мне сделают эту пластическую операцию, стану личностью. Уже завтра утром я буду знаменит, потому что у меня будет самый большой нос в мире.
Заинтригованный Джуниор тихонько приоткрыл дверь и заглянул в палату № 31.
— А, мистер и миссис Клокински!
Примерные супруги, нежно обнявшись, сидели на больничной койке. Жена восхищенно смотрела на своего ненаглядного, который пожелал привести размеры носа в соответствие с другой, не менее важной частью тела.
Джуниор, не желая нарушать идиллию, прикрыл дверь. Но внезапно замер, осененный великолепной идеей. У него появился шанс! Малыш решительно достал из гнезда назначений палаты N 31 «указание к пластической операции» и переставил его в процедурный карман палаты № 32.
Все, свадьбы не будет!
Прощаясь с холостяцкой жизнью, Бен Хилли решил в этот вечер покутить. Конечно, он взял с собой сына. Большой Бен остался дома. Все это легко объяснимо. Но почему отец выбрал именно пиццерию в парке Трумена, Джуниор никак не мог взять в толк:
— Тут ужасно шумно. И ты хочешь здесь есть?
— Конечно! Ты же знаешь, что пицца — это мое любимое блюдо.
— Вот никогда не догадывался.
— Ну как же — конечно, пицца. Официант! Нам бы хотелось столик на… Эни?
— Бен?
Малыш внимательно посмотрел отцу в глаза. Нет, похоже, встреча действительно случайная. Но как радуются оба! Усаживаясь рядом с Трикси, которая ревниво поглядывала на свою порцию пиццы, на маму, на Бена Хилли и на него, Джуниора, мальчик подумал: «Может, я расслюнявился, но у меня возникла совершенно сумасшедшая мысль: если уж отец так хочет жениться…»