– Думаешь, что сможешь повлиять на его исход?
– Смогу, – процедила я. – У меня есть план.
– Фига се! Рассказывай.
– Потом, – отмахнулась и тоже посмотрела на светлые стены. Словно они могли услышать наш разговор и помешать исполнению дикого, сумасшедшего замысла, который сегодня родился в моем больном мозгу. – Не здесь.
Наверное, Лара права – я чокнутая. Но почему-то именно в тот момент я не сомневалась, что поступаю правильно. Наверное, во мне взыграл эгоизм, а может, нежелание страдать. Усталость. Надежда на будущее без терзаний.
Или же я просто хотела защитить дочь... Не знаю.
Возможно, все это вместе. А еще дикий страх. Он подкрался темным клубящимся туманом и казалось, обволакивал меня со всех сторон. Сдавливал тисками сердце, заставлял дрожать и пятиться.
Но я не собиралась больше пятиться. С того самого момента, как, царапая ногтями пол в заброшенном доме, выгнала первого нали, я ощущала себя иной. Взрослее. Жестче. Сильнее.
И циничнее.
В городе мне стало не по себе. Воспоминания, заботливо скрытые памятью, медленно возвращались, наваливались скопом и душили.
Вот я, шатаясь, выхожу из здания, где собирался совет древних. Зажимаю кулон в руке, и губы шепчут: «Только бы не потерять, не выронить!». Затем иду по улице, глаза слипаются, щиплют, и хочется спать. Прямо здесь. На улице. Лечь на асфальт, свернуться калачиком и уснуть.
Затем мелькают лица, сливаясь в одну невыразительную маску, и плывут, плывут...
– Может, все же не стоит? – Голос Глеба вырвал из воспоминаний и возвратил в реальность.
Я замотала головой и посмотрела на новоявленное жилище Тана.
Дом. Заурядный, небольшой, с прохудившейся шиферной крышей в небогатом районе. Денег нет, что ли, снять приличный? Хотя откуда они – столько мотаться по иным мирам.
Лучше бы работать устроился в приличную фирму! Тогда бы и выбросил из головы мысли об опасных поединках и соблазнении дочерей своих врагов.
– Побудь здесь, я сама, – бросила через плечо, вручая Глебу шлем и не сводя взгляда с высоких железных ворот. Краска на них облупилась, кое-где обнажая ржавеющую поверхность металла.
– Не думаю, что стоит идти туда одной...
– Стоит, – уверенно ответила я и толкнула калитку.
Поддалась.
Я вошла в заросший сорняками дворик. Неухоженный газон забросало опавшей листвой с покореженной яблони. На газоне приуныл прохудившийся столик на металлических ножках, перекошенный и грязный, а рядом притаилась трухлявая лавочка.
Да уж, я на месте Тана тоже мечтала бы посвятиться в атли и переехать в просторный и чистый дом.
Дверь в новоявленное жилище колдуна, к слову, была новая, массивная, двустворчатая с золотым молоточком и большим глазком. Смотрелось нелепо, но Тан древний, а у них свои причуды. Я постучала.
Дверь открылась через минуту, и за эту минуту, казалось, в голове пронесся торнадо. От мыслей не осталось и следа – пустыня. Только пульс отдавался в висках гулким, тяжелым стуком.
А потом появился он.
Чернокнижник.
Улыбнулся, склонил голову набок и сказал:
– А я думал, струсишь.
Словно ничего не произошло. Словно мы просто повздорили о мелочи, и он вовсе не похищал моего ребенка.
Ярость поднялась откуда-то из живота, будто из самой жилы, забурлила в груди, заклокотала, отдаваясь шумом в ушах. И затихшие мысли ворвались в мозг жужжащими дикими пчелами.
А напротив на меня лукаво смотрели черные глаза колдуна.
– Ударишь? Или так и будешь стоять на пороге?
Вдох. Еще один.
Успокоиться.
Я заставила себя отрешиться от злости, обиды и боли последних месяцев. Забыть о том, кто я и кто тот человек, что стоит передо мной. И помнить лишь слова, заранее оформленные в голове. И только по существу.
Холодная голова – залог успеха.
– Гореть тебе в аду, Чернокнижник, – безэмоционально сказала я.
– Мне и без твоих проклятий туда дорога, – ответил он спокойно. – Но я полон энтузиазма, что смогу немного отсрочить эту поездку. В последнюю тысячу лет мне это прекрасно удавалось, не находишь?
– Ты зря настолько самоуверен, – резко бросила я и, отодвинув колдуна в сторону, шагнула внутрь.
Мне не было страшно. Совсем. Возможно, адреналина выплеснулось так много, что это окончательно отключило мне мозг. А может, Тан действительно не хотел причинить мне вреда. Интуиция молчала.
Внутри было так же грязно и пыльно. Старое разломанное пианино в углу, ветхий диван, накрытый синим клетчатым пледом с бахромой. Торшер без абажура справа. И полуистертый, выкрашенный бурой краской пол.
Я почувствовала радость от того, что Кира вернулась в дом атли, а не делит это жилище со своим избранником.
– Ты совершенно без сил, пророчица, – как ни в чем не бывало произнес колдун. – Хотя, возможно, это и к лучшему.
– Я совершенно без сил, как ты правильно выразился, потому что вернула тебя в город, – огрызнулась я. – Не стоит недооценивать атли.
– Что ты, и в мыслях не было! – темная бровь поползла вверх, и Тан усмехнулся. – Так это была ты. Коварно!
– Не более, чем выкрасть мою дочь с помощью древнего охотника.
– Я не мог иначе. Она – моя судьба. Я говорил тебе, кажется... – Он сделал вид, что призадумался, и тут же оживился. – Ах, да! Ты же обещала поддержать нас.
– Ненавижу тебя.
– А ведь он восхищен тобой, – Он резко стал серьезным. Самодовольная улыбка сползла с лица, превращая его в миг в опасного и хитрого противника. – Влад. Пытается скрыть, но я-то вижу. Только вот он не спасет тебя – слишком циничен. И слаб. Нужно рисковать собой, а он не станет. А вот я – я могу. Если судьба будет благосклонна, и поединок решится в мою пользу, ты будешь жить, обещаю. Ты слишком интересна, Полина.
– Надеюсь, ты хорошо помнишь условия нашего с тобой соглашения? – зло спросила я.
– Хочешь меня в чем-то уличить, моя маленькая пророчица?
– Ты сказал, что одна из атли полюбит тебя.
– Верно, так и было, – кивнул мой собеседник. Прищурился, как хитрый кот на солнышке. – Так и есть.
– Но ты также сказал, что и ты полюбишь ее.
Тан тихо рассмеялся и кивнул.
– Я люблю Киру. Она – свет в моей жизни.
– Хватит патетики! Если действительно любишь ее, то избавь меня от выслушивания притягательных местоимений в свой адрес. Я не твоя маленькая пророчица, как ты выразился, и никогда ею не стану.
Тан снова посерьезнел, приблизился настолько, что я могла рассмотреть морщинки на его лице, и прошептал мне в самое ухо:
– Ты даже не представляешь, насколько скоро это случится.
Тогда мне стало по-настоящему страшно. Темно. Неизбежно. Словно Тан знал что-то, чего не знала я – какую-то важную деталь. Свершившееся, что не воротишь.
Но Чернокнижник вновь повеселел. Серьезность смыло с его лица лучезарной улыбкой, и он мне подмигнул.
– Брось хмуриться, Полина. Тебе не идет. К тому же, у Влада все равно будет выбор. Я чту законы хищных...
– Выбор? Подчиниться тебе или умереть? Дай подумать...
– Ты свой сделала в пользу жизни. – Тан приподнял темную бровь, не сводя с меня пристального взгляда.
– Смотри, как бы тебе не пришлось выбирать смерть! – ядовито прошипела я. Злость почти подчинила меня, взрываясь в мозгу яркими вспышками, побуждая вцепиться колдуну в лицо, повалить на пол и бить до тех пор, пока он не захлебнется собственной кровью.
Тан улыбнулся, склонил голову набок и снисходительно произнес:
– Когда маленькие девочки угрожают мне, это так мило.
Я вдохнула удушающе-спертый воздух, расслабилась. Нельзя злиться и выказывать слабость, колдун использует это обязательно. Секунда. Две. В мозгу прояснилось, мысли потекли плавно и спокойно.
Я сумею. Тан не ждет от меня решительных действий, не ждет продуманности и хитроумных планов. Значит, это мой шанс.