– Спасибо...
Ловлю отголоски собственного голоса – хриплого, не скрывающего желания.
Теплые пальцы все еще на моей коже – и кажется, на месте прикосновений остаются шрамы от ожогов. Но кожа не болит – плавится воском, мышцы расслабляются, размякают. И вот я уже совершенно не могу мыслить...
Звонок в дверь сбросил наваждение, и я резко отступила назад. Втянула носом воздух, а Влад усмехнулся:
– К тебе пришли.
Приехала Лара. Скептически огляделась, едва скользнула по мне взглядом и всучила в руки оберег. Темное кольцо из переплетенной лозы, наполненное кеном под завязку.
– Повесишь над входом, – бросила защитница. – Я сама делала.
– Спасибо, – изумленно произнесла я, дрожащими руками принимая подарок. Буквально чувствовала, как спину жжет пристальный, едкий взгляд. И показалось, что я сама себя загнала в ловушку, и которой не выбраться. Это ощущение возникло и тут же рассеялось.
Лара метнула ненавистный взгляд на Влада, а затем на появившуюся в проеме двери Ирину. Вот уж кому на самом деле тяжело. Лара ведь действительно думала, что станет его женой. Они были вместе так долго, Глеб говорил, у них это еще с юности... Наверное, больно смотреть, как рушатся собственные иллюзии, которые ты лелеяла столько лет.
Лара, к сожалению, не дочь вождя митаки. Политической пользы никакой не принесет. Как, впрочем, и я.
В целом компания у нас собралась дружная. Как в старые времена, только в более тесном помещении. Атли рассредоточились по квартире и оживленно болтали кто о чем. Спорили, смеялись, обсуждали прошедший день. Словно беда не стояла совсем рядом и не грозила разрушить едва наступившую идиллию.
Беда не преминула появиться. Позвонила в дверь, и разговоры тут же стихли. Атли – те, которые не умели держать эмоции в себе – испуганно переглянулись. Морально закаленные сохраняли невозмутимые выражения лиц.
Влад подошел ко мне и сказал бесстрастно:
– Чего же ты ждешь? Открывай.
Не знаю, чего я ждала. Выплеска всеобщей ненависти, страха, отчаяния? Едких слов? Или собственной немоты?
Я просто открыла дверь, облегченно думая о том, как хорошо все же, что спину мне прикрывает Влад. Могла ли я подумать, что настанет такой момент, когда я буду доверять ему снова?
Наверное, все зависит от опасности. Сейчас я интуитивно чувствовала: мы на одной стороне. И так же, как и я, Влад готов порвать Тана на куски. Но так же, как и я, вынужден принимать его в доме. Ведь теперь никто из атли не может причинить колдуну вред.
Он один из нас. Часть таинства...
– Полина. – Чернокнижник склонил голову набок, и темные глаза лукаво усмехнулись. А затем он перевел взгляд на вождя, и я явно ощутила исходящую от колдуна угрозу. – Влад.
– Не стесняйся, входи, – послышался сзади невозмутимый голос. Показалось, что этот голос – иллюзия, стена, которая стоит между выгодной для Влада игрой и его истинными чувствами. Ненавистью, яростью и бессилием. И что это стена настолько тонкая – надави, и развалится. Распадется на камни, и ярость хлынет неуправляемым, диким потоком, который уже не остановить...
Рядом с Таном стояла Кира и смущенно улыбалась. Хрупкая, ранимая и до глубины души влюбленная.
Колдун вытянул руку вперед. Только теперь я заметила, что он держит в ней розу – абсолютно черную, на длинной ножке, на которой полностью отсутствовали шипы. Самый жуткий подарок, который мне когда-либо дарили.
Но я его приняла. Взяла немеющими руками и пробормотала слова благодарности. Поймала себя на мысли, что Чернокнижник рядом со мной кажется каким-то особенно большим и страшным. То ли мой рост повлиял, то ли смятение от чувств в спальне, от которых я все никак не могла отойти.
Атли тоже не были в восторге от прихода колдуна. Краем глаза я заметила, как Лара придвинулась ближе к Филиппу и инстинктивно сжала амулет на шее – обережную руну на широкой золотой цепочке. Рита забилась в угол, спрятавшись за спинами Алишера и Каролины. Оля прижала руки у груди. Кирилл напрягся.
Только Ирина вытянулась, как струна, и вовсе не выглядела испуганной. Она была зла, и злость эту не скрывала – с яростью глядела прямо в лицо Чернокнижнику, и я могла поклясться, готова была броситься в атаку.
Впрочем, Тан этот жест никак не оценил, даже взглядом не удостоил наследницу митаки.
Кира прокашлялась и нарочито громко сказала:
– Жутко хочется есть. Чем угощаешь?
– Все здесь, на столе, – ответила я и облегченно выдохнула.
Вечер выдался для меня трудным. Нужно было оставаться радушной хозяйкой, избегая при этом половину гостей. Изредка я ловила взгляд Киры – она хмурилась, и я понимала, что дочь ждет от меня чего-то – шага навстречу, примирительного слова, уступки. А меня распирало – так хотелось взять новенькую сковородку и огреть ее милого по голове.
Но я понимала, что это не решит проблемы. Ведь проблема колдуна не моя лично, она касается всех атли, в частности Влада.
А тому, казалось, и дела не было. Влад выглядел расслабленным и отрешенным, много времени проводил с невестой, уделяя ей львиную долю своего внимания. И когда ее рука слегка касалась его щеки, когда она призывно и тихо смеялась над его шуткой или просто переплетала их пальцы, у меня внутри все скручивалось узлом и безумно – до боли в горле – хотелось плакать.
Но я уже не маленькая, чтобы плакать. Переросла. Свыклась.
Часам к десяти я все же сдалась. Вышла на балкон, закрыла глаза и вдохнула колючий воздух, отчетливо пахнущий зимой. Воздух в квартире, пропитанный напряжением и страхом, раздражал легкие.
На балконе стало легче. Я выставила вперед ладони, и моросящий дождь заполнил их поверхность мелкими, приятными каплями. Жила тут же откликнулась, натянулась. Кен заструился по венам, успокаивая, наполняя силой.
Всего лишь день. Такой же, как и остальные. Дождливый, пасмурный, но обычный.
– Неплохая квартирка.
Я открыла глаза. Нахмурилась, но к вошедшему не повернулась. Только спросила строго:
– Зачем пришел?
– Пришел спросить, как долго собираешься бегать от меня, пророчица? Я никуда не денусь.
Я метнула в Тана ненавистный взгляд. Жаль, что кен у меня из ладоней выходит, а не из глаз. А то сгорел бы колдун, как пить дать.
Мечты...
– У тебя мания величия. Ты так высоко, что когда упадешь, ничего не останется – только мокрая лужа на асфальте.
– Ты очень милая, когда злишься, – улыбнулся Чернокнижник и положил руки на перила. Посмотрел вдаль – туда, где огни города сливались в замысловатое крошево из ярких искр.
– И что дальше, Тан? Вызовешь на поединок отца Киры? Убьешь его? Потому что знаешь, Влад ни за что не отдаст тебе племя добровольно.
– Кто знает, как оно будет, Полина...
– Я знаю. Кира возненавидит тебя.
– Помни: ты не должна нам мешать.
– Ах да, как я могла забыть?! Это же то самое обещание, из-за которого меня могли изгнать, – язвительно произнесла я. – Скажи, Кира знает об этом?
– Это была маленькая хитрость. – Тан пожал плечами. – Иначе Влад не принял бы меня. Ты должна понимать.
– Ничего я тебе не должна. – Я отвернулась и хотела было покинуть балкон, но Тан внезапно спросил:
– Чем же я так плох? Не я ли вернул тебе близких?
Его голос прозвучал обижено. Я даже удивилась – с чего бы. Но виду, конечно же, не подала.
– Мы заключили сделку, и я выполнила свою часть, – произнесла резко.
– А я – свою.
– Относиться к тебе с пониманием я не обещала!
– Вот скажи, пророчица, что ты за него так уцепилась? Сколько еще Влад Вермунд должен причинить тебе боли, чтобы ты поняла: не стоит за него держаться? Драться. Умирать.
– А за кого я должна умирать? За тебя? – Я саркастично улыбнулась и покачала головой. – Ты действительно думаешь, что сможешь меня убедить?
– Нет, – усмехнулся Тан. И уточнил: – Теперь точно нет. Возможно, если бы я попытался раньше...
– Например, тогда, когда делал мне ребенка? – язвительно поинтересовалась я. – Или тогда, когда похищал второго?