Так бывает.
Не все наши чувства находят нужный отклик.
Так бывает...
И почему так мало вмещается в этот бокал?!
Они уехали. Влад, Ирина и Филипп. Просто вышли за дверь, и гостиную наполнил праздничный гомон.
А до этого она появилась. Как королева, спустилась с вершины лестницы, в обтягивающем золотом платье в пол, сияющая, красивая. Бог мой, как она была красива! Я сама залюбовалась, забывая дышать, сжимая стекло с такой силой, что удивляюсь, как оно не треснуло.
Ира улыбалась всем на своем пути. Она ехала к очагу – туда, где несколько лет назад стояла я, боясь поверить в то, что он говорил, что предлагал мне... А теперь она – такая красивая – будет там держать его за руки, отдавать часть себя, поглощать ванильный кен и вот так же улыбаться. Только ему одному. А он будет улыбаться ей...
А я буду здесь – просто гостем на их свадьбе. В платье мышиного цвета.
– Не стоит столько пить, – тихо сказал Глеб и отобрал у меня бокал. Какой наглый! Разве я ему запрещала когда-нибудь? Я сердито надулась. – Ни к чему хорошему это не приведет.
– Хорошего сегодня мало.
– Поля...
– Я в порядке! – резко сказала я и забрала бокал обратно. Хороший напиток – притупляет чувства. Не позволю себя лишить обезболивающего для души.
– Оно и видно.
– Филипп сказал, будет торт. Торт я люблю, свадьбы не очень. Придется идти на компромисс, – деловито произнесла я и отпила довольно большой глоток. – Ради торта.
– Ты пьяна.
– Зато веселая, – раздался сбоку вкрадчивый бархатный голос. – Рад видеть тебя, пророчица.
– А я тебя – не очень, – честно призналась я. В конце концов, я вовсе не обязана любить Тана. Особенно сегодня.
– Жаль, что ты расстроена. Но так правда будет лучше. В первую очередь, для тебя. – Колдун улыбнулся и склонил голову набок. Скоро я возненавижу этот жест всезнайки. – Попытки соединиться с митаки, женитьба... Агония перед смертью, Полина.
– Уйди, а, – нахмурился Глеб. – Без тебя тошно.
– В тебе столько яда, Тан. Смотри не захлебнись, – прошипела я и потянула Глеба подальше – в коридор, ведущий на кухню.
Хотелось просто уйти из заполненного весельем зала. Отрешиться. И выпить. По дороге я прихватила еще один бокал – чтобы не возвращаться. Хотя на кухне, наверное, есть парочка бутылок.
Лара сидела за столом-стойкой и смотрела перед собой. В одну точку. Не шевелясь. Когда мы с Глебом вошли, смерила нас безразличным взглядом и снова уставилась на темные римские шторы.
Я ее прекрасно понимала сегодня.
– Чего здесь сидишь? – осторожно спросил Глеб, опускаясь на соседний стул.
– Предлагаешь мне любезничать в гостиной? С Чернокнижником? – Лара повернулась ко мне и безэмоционально добавила: – Твоя дочь такая же чокнутая, как и ты.
– Возможно. – Я присела рядом и уронила голову на руки. – Как долго нам нужно здесь находиться?
– Пока не приедут венчанные. Поздравим и можем покинуть свадьбу.
– Скорей бы...
Время тянулось резиной. Шампанское у меня быстро закончилось, а возвращаться в гостиную за добавкой не хотелось. Не хотелось праздника. Хотелось напиться и уснуть без сновидений. У себя в квартире, подальше от атли. Даже торт ради этого проигнорировала бы.
Думай о колдуне. Страшном, злом, ненавистном колдуне. Так я говорила себе целый вечер. И злилась. Не знаю, на кого больше: на Влада – за то, что невольно позволил мне надеяться, или на Тана – за то, что он вообще здесь.
Представляю, как мы втроем смотрелись – я, Глеб и Лара. Три страдальца на кухне. Ну уж нет, я не доставлю Владу такого удовольствия. Не буду лить слезы, думать о нем, сожалеть. Жизнь продолжается. И свет клином на нем не сошелся.
– Ты куда? – поднял голову Глеб, когда я встала.
– Как куда? Развлекаться. Есть хочу, вот.
– Оставь ее, – безразлично бросила Лара. – Пусть идет. Набьет себе шишек, опозорится – ее проблемы.
– Да уж лучше опозориться, чем прятаться на кухне, как некоторые. Ты – атли. Сильная защитница. Тут тебя любят и уважают. А она новенькая. Ну и что, что его жена? Ты же хищная, понимаешь, что у тебя тоже есть шанс.
– Как и у тебя.
Я поморщилась.
– Нет уж. У меня своя жизнь. И я никогда...
– Самое лживое слово, пророчица, – перебила Лара и поднялась. – Никогда – всегда лжет. Не гневи богов, не говори его.
На кухню вбежала запыхавшаяся Рита и нервно улыбнулась.
– Они приехали!
Нашла чему радоваться. Вот если бы Филипп женился, посмотрела бы я на нее.
Я ничего не ответила Ларе. Протиснулась мимо сестры в дверной проем и направилась в гостиную.
Гам стоял неимоверный. Как и толкучка. Все поздравляли молодых, желали счастья, обнимали, дарили подарки. Я только и могла видеть из дальнего угла, как в куче ног и рук мелькает отливающее золотом платье невесты и ее ослепительная улыбка.
Я отвела взгляд от праздничной кутерьмы – просто не могла на это смотреть, и нахмурилась. Кира, прищурившись, что-то резко сказала Тану, вырвала руку из его ладони и вышла за дверь.
– На вот, держи, – отвлек меня Глеб, протягивая мне еще один бокал. – Наверное, я погорячился, когда сказал, что тебе хватит. У тебя такое лицо...
– Кира поссорилась с Таном.
– Да ну нафиг! Когда?
– Только что. Я видела. Хочу поговорить с ней – она на улице.
– Уверена, что сейчас подходящее время?
Я пожала плечами.
– Я здесь не так часто бываю. Не хочу потом приезжать специально...
Я хотела проскочить незаметно. Честно хотела. Двигалась по возможности быстро и бесшумно. Пока не снесла по дороге торшер, и он с диким грохотом не свалился на пол. Я и не думала, что торшеры так умеют. Словно шкаф упал, а не какая-то несчастная лампа.
Медленно, чувствуя на себе десятки прожигающих взглядов, я обернулась. Конечно, они все смотрели на меня. Атли – ладно, привыкли. Лара посмеивалась на диване, и мне даже не было обидно. Но митаки... Позорище!
Я подняла вверх бокал с шампанским – как оно только не пролилось, проклятое – и смущенно улыбнулась.
– Совет да любовь.
– Феерично! – заключила Лара, и я почувствовала себя окончательно сконфуженной.
А, к черту! Пять минут позора – завтра новый день. Переживу.
– Спасибо, Полина. – Бывшая наследница митаки выступила вперед, подошла ко мне и широко улыбнулась. Прям как чеширский кот – всеми зубами сразу. – Не ушиблась?
– Голова на месте, значит, не все потеряно, – пошутила я.
Рядом кто-то поднял рухнувший торшер, сбоку послышались шепотки и гомон, но Ирина резко повернула голову, и все стихло.
– Может, присядешь? – спросила она.
Я помотала головой. Веселиться резко расхотелось, смотреть на нее тоже. Но меньше всего я желала находиться сейчас в центре внимания. Ощущать на себе эти взгляды, которые, казалось, въедаются под кожу. Понимать, что многие в этом зале жалеют меня.
А почему? Потому, что я сама дала им повод. К черту проклятие! Я – сольвейг, и я сильнее.
И эта жалость – только моя вина.
Я вздернула подбородок и взглянула прямо на Ирину.
– Не могу – дела. Я искренне поздравляю тебя. Вас. Пусть боги будут благосклонны и подарят вам детишек.
Я набрала воздуха в легкие, обернулась и посмотрела на Влада. И показалось, его как всегда непроницаемое лицо, окрасилось оттенком грусти.
Все это проклятие. Оно мучает не только меня – его тоже. Это неправильно, несправедливо. Особенно теперь, когда он навеки привязан к другой. Никто из присутствующих здесь не поймет нас.
Я улыбнулась ему – тепло, по-доброму. И впервые поняла, что отпустила прошлое. Как вскоре отпущу и все остальное.
Подняла вверх бокал, а потом одним глотком опустошила его. На счастье. Так будет правильно. Серые мышки не становятся звездами. Они живут в своих норках и заботятся о мышатах.
Возможно, когда-нибудь у меня тоже будет семья. Когда я перестану бояться, когда все беды закончатся...