Майя же впилась в меня пристальным взглядом, рассматривала несколько секунд, а затем серьезно спросила у отца:
– Твоя женщина?
Если бы я ела в тот момент, подавилась бы точно.
Мирослав раскатисто рассмеялся, лукаво взглянул на меня и покачал головой.
– Полина – пророчица атли, это племя из Липецка. И нет, она просто друг. Полина спасла меня от охотника, кстати, – добавил он, и я смутилась.
– От охотника? – испуганно спросила Ева из кухни.
– От того самого, Ева.
Ева вытерла руки о передник, взяла стул и присела рядом с креслом. На ее побледневшем лице читался ужас и отчаяние.
– Он нашел тебя! – выдохнула она. – Тот древний...
– Нашел, – тихо ответил Мирослав и отвел взгляд от жены. Лицо вождя альва окрасилось скорбью, и я вспомнила, как страдала сама, когда Рихар уничтожил атли. То черное, всепоглощающее чувство обреченности...
– Но ты выжил. Как? – не унималась Ева.
– Удивительно, но тот охотник очень лояльно относится к Полине. Она моя соседка и пришла на помощь очень вовремя. Древний меня отпустил.
– Отпустил? Почему?
– Полина считает, он влюблен в нее.
– Неправда, – вмешалась я в разговор. – Мне кажется, Мишель немного сумасшедший, и влюблен он не в меня, а в девушку, которую знал несколько столетий назад. В Кастеллу. Я – ее новое воплощение. И в этой жизни у нас не сложилось дружбы, увы. – Я повернулась к Мирославу. – Если бы был хоть один шанс, что ты выживешь без моего вмешательства, я бы не стала. Нельзя доверять древним.
– Это ты запомнила из времени, когда была... хм... подобной им? – насмешливо спросил Мирослав.
– Именно.
– Подумать только, он нашел тебя. Ты мог умереть, а я... – Ева закрыла лицо руками и расплакалась. Я растерялась, не зная, как реагировать на ее порыв, и вжалась в кресло.
Мирослав поднялся и обнял жену.
– Перестань, не надо так. Ты знаешь, мы сделали все, что могли.
– Не все! Если бы ты меня послушал... – всхлипнула она.
– Довольно! – резко оборвал ее Мир. – Не время копаться в прошлом. Грядет война, Ева, и ты мне нужна. Ты и Майя.
– Я больше не альва! – Ева оттолкнула мужа и отступила на шаг. – Как и Майя. И хватит, слышишь, Теплов, хватит использовать мою дочь!
– Она и моя дочь тоже. Сейчас не то время, чтобы спорить. И некоторыми правилами тоже можно пренебречь.
– Правила для отреченных священны. Я не могу жить среди альва, и тебе это известно.
– Ты – отреченная? – ошарашено спросила я.
Такого поворота событий я не ожидала. Теперь понятно, почему Мир их скрывает. Если Ева отреклась, то ни она, ни Майя никогда не смогут жить в племени Мирослава. Ему и общаться-то с ними нельзя. И не жена она ему больше – при отречении рвутся все связи, в том числе и связи венчанных из одного племени.
– Да, я отреклась, и ни капельки не жалею, – гордо вскинув голову, произнесла Ева. – А спроси его, почему?
Женщина вернулась на кухню, а я опустила глаза. Показалось, я еще больше влезла не в свое дело – в проблемы этих людей, чужих мне, по сути. Майя бросилась за матерью, оставив нас с Миром одних.
– Осуждаешь? – с горечью в голосе спросил вождь альва.
Я покачала головой.
– Ева отреклась из-за охотника? Из-за Мишеля?
– Это длинная история. Возможно, я расскажу тебе... потом.
– Зачем ты тащишь их с собой? Разве тут им не безопаснее? У непосвященных больше шансов укрыться, тем более, здесь, в горах, где наверняка совсем нет охотников.
– Сейчас никому не безопасно. К тому же... – Он вздохнул, будто решая, стоит ли говорить мне, но потом продолжил: – У Майи дар. Бесценный дар, который пригодится нам в войне.
Я подумала несколько секунд, а затем кивнула. Кто я такая, чтобы ему указывать? Это его личное дело. Все мы разные. Хотя Влад не стал посвящать Киру именно из-за опасности. Непосвященного легко спрятать перед носом у охотников. Когда начнется заварушка, Кира просто уедет в безопасное место и переждет войну. Это единственное решение Влада, с которым я полностью согласилась.
В то время я узнала, как легко сделать человека. Не в прямом смысле, а официально. Документы, история, все дела. И как легко человека убрать...
Кира оказалась дальней родственницей Влада. По документам. Приехала из глубинки, поселилась в его доме. Звали ее Марией, работала она у него на фирме, тоже, естественно, лишь по бумагам.
А наша Кира умерла. Заболела и не выжила. Все необходимые справки и выписки подготовил Кирилл, я даже расписывалась где-то, но толком ничего не запомнила.
Дико. Представила себя на месте обычного человека, не знакомого с жизнью хищных. Впрочем, мне давно пора перестать себя такой представлять. Вспять ничего не повернешь и не изменишь.
Кира долго отпиралась, но в конце концов все же согласилась уехать. У непосвященной-то и дар, скорее всего, не проявится, а мы будем отвлекаться на то, чтобы ее защитить.
Мирослав же тащил Майю в самую гущу событий.
Я тряхнула головой, отгоняя безрадостные мысли.
– Где мы вообще?
Мир улыбнулся.
– Идем, покажу.
Мирослав набросил мне на плечи белый пиджак, который, по всей видимости, принадлежал Еве. Мы вновь вышли на улицу. Спустились с пригорка, обогнули склон и вышли на небольшую смотровую площадку, окруженную поросшими мхом камнями. Отсюда раскрывался еще более живописный вид на долину и ясно-голубое небо над ней.
У меня захватило дух от представшей перед глазами красоты. Казалось, кусочек пространства аккуратно вырезали из какой-нибудь средневековой сказки о рыцарях и вставили в нашу реальность. После пыльного, пропахшего выхлопными газами Липецка, эта картинка виделась слишком уж нереальной. Было похоже, что я попала в рекламу шоколада «Милка», только без сиреневых коров.
– Обалдеть! – восторженно прошептала я.
– Я влюбился в это место, как только увидел, – улыбаясь, сказал Мирослав. – Это подножие горы Юнгфрау. Вон там, видишь, селение в долине? Это Венген, знаменитый лыжный курорт Швейцарии.
– Дом, в котором живет Ева – твой?
– Я купил его много лет назад, чтобы... – Он замолчал.
– Чтобы спрятать ее, – закончила я за него. – По законам хищных Майя вообще не должна была появиться на свет.
– Я нарушил все законы ради них.
Его явно печалила вся ситуация. Теперь же ему предстоит явить жену и дочь перед соплеменниками. Кто знает, как отреагируют альва.
Я понимала его. Вспомнила, как тайком бегала к Глебу в квартиру, как выкраивала редкие минуты свиданий с другом, понимая, что если атли узнают, меня будут судить.
Тяжело соблюдать законы, когда сердце живет по своим собственным.
– Тебе не обязательно говорить альва, кто они. Они все равно не почувствуют, так как не альва по крови. Еву ты принять не сможешь, но они с дочерью спокойно будут жить с нами.
Мир покачал головой.
– Я не буду врать альва. К тому же сейчас война, нам понадобятся любые кадры, даже если они отреченные.
– Дар Майи слаб без посвящения. Не знаю, что она умеет, но в полную силу не сможет себя проявить.
– Я думал об этом. – Он отошел от меня и присел на небольшой валун.
Почему-то показалось, что он устал – и скрываться, и скрывать. Бегать всю жизнь от преследующего альва охотника, принимать в племя незнакомцев. И помнить.
Прошлое никуда не уходит – оно появляется по ночам, мучит, и никуда от этого не деться. Умершие преследуют нас до самой смерти.
Меня преследовал Тан. Снился в самых непредсказуемых снах, молчал и смотрел в глаза тяжелым, будоражащим взглядом. Казалось, хотел сказать что-то, но не мог. А я должна была понять, но не понимала, и это причиняло ему боль – настоящую, неизбежную.
Так и мучились мы оба – в моих снах. Поутру он растворялся в рассветном солнце, и я провожала его на балконе. Почти каждое утро. А потом возвращалась в кровать, прижималась к Глебу и пыталась согреться.