Выбрать главу

— Не вздумай приставать, — предупредил Мика, продолжая сидеть.

— Не советуем, — тотчас добавил Ника, появляясь, как из-под земли.

(Борис отлепил от очков паутину, нацепил их на нос и только теперь увидел две проволочные сетки с грибами. Сетки стояли за Микой. А перед ним, у самых его ног, скрещенных по-турецки, выстроился целый выводок боровиков — штук двенадцать, не меньше. Они расположились по окружности — настоящий грибной хоровод.

— Ведьмино кольцо! — тихо произнес Борис и, шагнув вперед, присел на корточки.

— Не трогай! — предупредил Мика.

— Не твои, — добавил Ника.

— Ведьмино кольцо! — повторил Борис зачарованно. — Мне говорили, а я не верил… А оно — вот оно… И тринадцать их! Чертова дюжина!

— Мы чертей не боимся, — сказал Мика.

— И ведьму тоже, — уточнил Ника. — Так что — не старайся! Тебе не оставим.

— У меня своих много, — ответил Борис.

Ника заглянул в его корзину.

— Порядочно. Только белых не видно.

— Ни одного не попалось, — признался Борис. — Мне всегда не везет.

В его голосе прозвучала не зависть, а скорее застаревшая обида. Лицо как-то обмякло, и шрам на щеке совсем не был зловещим в ту минуту. Братья уловили эту перемену и переглянулись.

— Грибы еще не срезаны, — сказал Мика.

— Значит, они ничьи, а нас трое, — подхватил Ника.

— Надо поделить, — предложил Мика.

— Поровну! — уточнил Ника.

— Тринадцать на три поровну не делится, — возразил Борис. — Остаток будет.

Мика повернулся к проволочным сеткам, почти доверху наполненным белыми грибами, и спросил у брата:

— Нам хватит?

— Перебьемся как-нибудь.

— Тогда поделим так, — сказал Мика Борису. — Что в сетках — наше, остальное — твое.

— Без остатка, — добавил Ника.

— Возьму-у! — пригрозил Борис и, вытаскивая нож, испытующе посмотрел на братьев: не шутят ли?

— Бери, — ответил Мика.

— Твои, — сказал Ника.

И Борис, чувствуя, как похрустывает репчатая ножка, срезал первый гриб.

— Не жалко? — Он все еще побаивался, что братья разыгрывают его. — Я думал, вы навсегда обозлились за то… за парту.

— А чего ты такой? — спросил Мика.

— Задира! — уточнил Ника.

— Никакой я не задира!

Ника указал пальцем на шрам:

— И зарубка у тебя не случайно.

— Это я с горшка упал, когда два года было.

— Откуда? — не понял Мика.

— С какого горшка? — удивился Ника.

— С обычного… на котором все сидят, когда маленькие.

Братья расхохотались, одинаково запрокидывая назад

голову и держась руками за грудь.

— Вам смешно!.. А рядом у стены зимняя рама стояла. Я в нее — головой. Пробил стекло… Крови было!.. Думали — конец! А ничего — зажило, только шрам остался… С него все и началось… Мамка говорит, я ласковый был, ко всем тянулся. Привели меня в ясли. Я — к ребятам, а они — от меня. Шрама испугались… В первом классе весь год один за партой сидел. Думали — я драчун. Боялись!.. Я и обозлился! Раз так — ну и бойтесь! Все бойтесь!.. И пошло — кому в лоб, кому — по шее!.. И хоть бы пикнул кто — терпели от страха!.. Вот вы не испугались вроде.

— Не вроде, — возразил Мика.

— А точно! — закончил Ника.

— Только вы про горшок никому…

Борис не договорил — прислушался. От шоссе долетел гудок автобуса. Гришин отец просигналил, чтобы ребята не заблудились. Но никто далеко не забрел и не потерял ориентировку. Когда, первый порыв грибной страсти прошел, стало скучно рыскать по лесу в одиночку. Перекликаясь и пересвистываясь, одноклассники начали сходиться.

Первыми сбились в артель девчонки. У Марины сумочка с надписью «Бургас» раздалась до предела и оттягивала руку. Опустив ношу на траву, она вытащила из сумочки тяжелый литой обрубок корня и таинственно сообщила:

— Бегемот!

Яркое солнце высветило маленькие уши, сонные глаза, огромный рот и бугорки ноздрей.

— Чуть подправить — настоящий будет!

Кто-то посмотрел в ее сумку и ахнул: все грибы под тяжестью корня превратились в крошево. Но Марину это не огорчило. Корень был для нее дороже. Она влюбленно поглаживала его, поворачивая то передом, то боком.

— Захочешь, а такого красавца не сделаешь! Только нога немного подточить придется.

Не все девочки разделяли восторг Марины. Одни разглядывали бегемота с любопытством, другие — из вежливости, а были и такие, которым вся эта возня с корнем казалась глупой. Но одно поразило всех. Как ни старайся — в лесу аккуратность не соблюдешь. То сучок в волосы вцепится, то ветка кофту зазеленит, то острый корень царапину на туфле оставит. Марина будто и в лес не ходила. Какой пришла к автобусу — чистенькой, расфранченной, — такой и осталась. На сапожках — ни пылинки, в огненных волосах — ни единой мусоринки.