— Чего смотрите? — визгливо заорал Андрей, сидя на мерзлой земле. — Команда называется!.. Бей его, Шурка!
Шурка, который все еще висел на Борисе, поддал ему сзади коленом. И это послужило сигналом для остальных. Со всех сторон мальчишки набросились на Бориса.
Братья Арбузовы переглянулись и вместе плечом к плечу подбежали к сгрудившимся вокруг Бориса ребятам. Ника отталкивал их влево, а Мика вправо.
— Кто ударит кулаком — плохо будет! — предупреждал Мика всякий раз, когда ему удавалось отбросить в сторону очередного драчуна.
— А кто клюшкой — еще хуже! — вторил ему Ника.
Они пробились к Борису, и Мика оторвал от его спины вцепившегося, как клещ, Шурку, а Ника оттеснил наседавшего спереди Андрея, у которого на лбу назревала шишка.
Никто из ребят не посмел ударить братьев Арбузовых.
Мика пересчитал мальчишек.
— Восемь!
— На одного! — добавил Мика.
Ребята пристыженно почесывали ушибленные места. Андрей потирал набухающую шишку и зло поглядывал то на Бориса, то на братьев.
— Не косись! — усмехнулся Мика. — За дело попало!
— За дело! — подтвердил Ника. — Только мало!
— А у меня за что клюшку сломали? — плаксиво спросил Шурка, собирая куски растоптанной пластмассы.
— Это не клюшка! — сказал Мика.
— С такой дошколята возятся! — уточнил Ника и, считая инцидент исчерпанным, закончил: — Пора в школу… Идем, Борис!..
Глеб Николаевич сразу почувствовал, что класс чем-то взволнован. Прошло минут пять, прежде чем учитель по глазам учеников определил, что неизвестное ему происшествие отступило на задний план и ребята сосредоточились на теореме, которую он доказывал на доске. Завладев их вниманием, Глеб Николаевич, продолжая урок, попытался отгадать, что случилось.
Шишку на лбу Андрея заметить было нетрудно. Он и не старался спрятать ее, а наоборот, особенно в начале урока, поворачивался так, чтобы учитель мог полюбоваться на нее. Потом Глеб Николаевич увидел, что у Бориса Чернова шрам на щеке горел ярче обычного. Глеб Николаевич безошибочно отгадал причину взволнованности всего класса. Он только не знал, из-за чего произошла потасовка.
Когда до конца урока оставалась одна минута, Глеб Николаевич сделал нарочитую паузу — заставил всех посмотреть на него — и спросил многозначительно:
— Вам помощь классного руководителя не нужна?
Все поняли, на что намекает Глеб Николаевич.
Андрей захлопнул тетрадь, демонстративно погладил
шишку, усиленно скривил губы и даже негромко охнул, стараясь вызвать сочувствие. Ему очень хотелось, чтобы учитель вмешался. Наличие шишки, как ему думалось, снимало с него вину. Он — пострадавший. Значит, наказывать будут Чернова.
Борис никак не отреагировал на вопрос Глеба Николаевича. Он никогда не надеялся на чью-то помощь, привык сам защищать себя. За обиду рассчитался и никакого желания вспоминать про драку не было.
Грише Грачеву тоже не хотелось, чтобы Глеб Николаевич или старший пионервожатый узнали подробности этого неприятного случая. Всякая ссора, а тем более драка, запоминается надолго. Два-три таких скандальных происшествия — и за Гришиным отрядом закрепится дурная слава. Попробуй потом избавиться от нее.
— Если можно, — привстав за партой, сказал Гриша Глебу Николаевичу, — мы бы хотели разобраться сами… Дело пустяковое, а совет у нас очень сильный!.. Хотелось бы самим, если разрешите…
— Конечно! — Глеб Николаевич раскланялся. — Всего вам доброго!
В учительской он обдумал свое поведение и не пожалел, что разрешил ученикам не посвящать себя в причины и детали потасовки. Пусть сами разберутся — это бывает полезным гораздо чаще, чем вредным.
Одного опасался Глеб Николаевич. Узнав о том, что в 6-м «А» произошла неприятность, старший пионервожатый обязательно захочет побеседовать с пионерами. Они могут подумать, что это классный руководитель сообщил Виктору Петровичу о драке. Получится так, будто Глеб Николаевич хоть и позволил самим разобраться, но тайком подослал старшего пионервожатого. Такое поведение ребята никогда не прощают. Вот почему на одной из перемен он направился в пионерскую комнату и, рассказав обо всем Виктору Петровичу, спросил:
— Вы не осуждаете меня за то, что я не вмешался?.. Мне кажется, они справятся без нас и примут правильное решение.
— Решение примут правильное! — согласился Виктор Петрович и добавил задумчиво: — Председатель у них сильный… Но, когда я бываю в шестом «А», иногда вдруг как-то зябко становится… холодно… Вы не почувствовали?
У Глеба Николаевича такого ощущения не было, хотя кое-что и в его памяти оставило неприятный след. «Кроты», поспешно и угодливо замененные на «орангутангов». Некрасивая, торгашеская попытка схитрить — повысить вес макулатуры за счет излишней влажности. Все это было, но Глеб Николаевич не спешил присоединиться к старшему пионервожатому.