— Мы в грязном деле не участвуем! — громко объявил Мика.
— Идем мыть руки! — добавил Ника.
Они направились через пустырь к парку.
Работа приостановилась. Все недоуменно уставились на братьев.
— Вы б хоть объяснили! — крикнул вдогонку Андрей.
— Это уж твоя забота! — ответил Ника.
— Сам справишься! — добавил Мика.
— Трусы! — рассердился Андрей и приказал Шурке: — Покажи всем!
Шурка поднял вверх цепь с замком и потряс над головой.
— Узнаете?.. Мои!
— А я машину сегодня видел! — с подковыркой произнес Андрей. — Чей-то отец перевез сюда этот лом со школьного двора… Мартышкина работа получается! Шайбу в свои ворота загоняем!
От толпы одноклассников молча отделился Борис и пошел за Арбузовыми к парку. Еще двое опрокинули сани и вытряхнули из них лом. К остолбеневшему Грише подошла Настя Астахова.
— Спасибо за театр!.. Прими мои аплодисменты!
Она швырнула ему в лицо старые рваные перчатки.
Гриша не шевельнулся. Только самовар упал к его ногам.
И Марина словно окаменела. Она, как и Гриша, стояла неподвижно.
Тихо скрипел снег. По одному уходили пионеры. Они не переговаривались и двигались к парку прерывистой цепочкой, понуро опустив головы.
Все меньше мальчишек и девчонок оставалось у груды лома. Неподвижно стояли Гриша и Марина. Вдруг кто-то зарыдал — горько, отчаянно. От этого из груди рвущегося плача Гриша попятился, упал, наткнувшись на какую-то железку, вскочил и опрометью бросился прочь, в темноту пустыря.
Плакала Маша. Опустившись на санки, она пригнулась к коленям. Ее плечи подергивались. Вязаная шапочка упала с головы.
Рядом присела Марина, притянула Машу к себе.
— Перестань! Перестань!.. Успокойся!.. Разве ты виновата?.. Мне хуже, а я не плачу… Потрись снежком!..
ТРУДНЫЙ ВОПРОС
Поодиночке, будто стыдясь друг друга, уходили ребята с пустыря. И вроде бы в тот вечер никакая сила не смогла бы собрать их вместе. А получилось наоборот. Домой никому идти не хотелось. Бродили по парку, пока не сбились в группы по пять — шесть человек. Дальше брели кучками, задумчивые, подавленные. Братья Арбузовы и Борис остановились около летней эстрады, присели на одну из скамеек. Подошел еще кто-то, тоже сел. А через несколько минут около эстрады собрались все, кроме Гриши. Последними появились Маша и Марина.
— Ревела? — спросил Борис, заметив покрасневшие глаза и припухший Машин нос. — Ну и дура!
Его голос даже самому Борису показался неуместно громким, и он пожалел, что произнес это грубое слово. Он не вкладывал в него никакого обидного смысла, но от этого оно для других не становилось ласковым и добрым. И тогда Борис повторил это слово, чтобы оно относилось не к одной Маше.
— Все, как дураки, собрались!.. Чего ждем?..
— Решать надо! — сказал сзади Мика.
— Пора! — согласился Ника.
Не всегда короткие замечания Арбузовых были до конца понятны ребятам, но в тот вечер все догадались, о чем заговорили братья.
Полируя ноготь на мизинце, Настя Астахова презрительно поморщилась.
— Король-то был голый!.. Да еще врун!
— И трус! — добавил Шурка. — Увидел, что засыпался, и убежал!
— Он теперь неделю в школе не появится! — крикнул кто-то.
— Мы его силой приведем!
— А зачем он такой нужен?
Этот вопрос заставил ребят снова приумолкнуть.
— Верно! — раздался в тишине чей-то голос. — Не нужен! Переизбрать — и пусть хоть совсем в школу не ходит или в другую переводится!
И словно все только и ждали это предложение — дружно подхватили:
— Переизбрать!
— Хватит с него!
— И с нас тоже!
— Переизбрать завтра же!
— Почему завтра?
— Сегодня! Все же в сборе!
Встала Марина. Бе обычно веселые глаза были сейчас серьезными и огромными. На кого взглянет — тот невольно умолкает.
— Без Гриши переизбирать нельзя, — внятно произнесла она.
— Еще бы! — прощебетала Настя. — С ним сидит — его и защищает!
— Не защищаю! — возразила Марина. — Говорю, что нельзя без него. Если вы подождете, я схожу за ним.
Андрей подтолкнул Шурку, шепнул ему в ухо:
— И ты давай! А то она нарочно не найдет!
— Я тоже пойду! — послушно крикнул Шурка и спросил у Марины: — Ты в какую сторону?
— Туда, — Марина оглянулась на пустырь.
— А я к дому и к школе сбегаю.
Это всех устраивало. Марина побежала к пустырю, Шурка — к школе, а ребята стали думать: кому проводить необычный пионерский сбор? Не Грачеву же! Кому-нибудь из членов совета, только кому именно? Марину пожалели. Вслух не говорили, но каждый понимал, что ей трудно будет вести такой сбор. Еще Андрей был членом совета. Но его фамилию даже не назвали ни разу. Пионеры не чувствовали к нему доверия. Других членов совета просто никто не помнил. Их выбрали в начале учебного года и забыли, потому что никак себя они не проявляли.