Хоуки преследовал стадо бизонов. Он находился в двадцати милях от нового «Конечного пункта» и в сорока милях от поселка, который теперь получил название Коннерсвилл — в память бывшего начальника строительства Миллера Коннерса, убитого здесь.
За последние два месяца Хоуки пару раз наведывался в Коннерсвилл и в каждый свой приезд издали видел Рейчел Боннер. Она работала в «Паровозном депо», а Хоуки в нынешних обстоятельствах предпочитал держаться подальше от таких заведений. Поэтому ему не представлялось возможности поговорить с ней. Учитывая ненасытную потребность железной дороги в мясе, он надеялся, что благодаря удачной охоте на большое стадо бизонов он заработает достаточно денег, чтобы на законных основаниях поужинать в ресторане.
Беда, однако, состояла в том, что бизоньи стада все труднее было обнаружить, и в своих поисках ему приходилось забираться далеко в глубь прерий. Именно поэтому он очутился здесь, вдали от железной дороги, в самом центре бушующей грозы.
Ослепительная вспышка молнии прорезала небо, и в ярком белом свете Хоуки увидел впереди индейские вигвамы. Кто в них? Отряд охотников, которые сочтут его присутствие нежелательным? Или дружественно настроенные индейцы?
Хоуки очень надеялся, что там окажутся друзья, предложат ему поесть и переночевать в сухом месте. Но если индейцы настроены враждебно… Что тогда? Правда, в данный момент он не представляет для них никакой опасности — не стреляет в бизонов, и с ним нет вооруженных людей. «Худшее, что они могут сделать, — решил Хоуки, — это прогнать меня. Вряд ли они посчитают доблестью захватить грозовой ночью одинокого, промокшего до костей бледнолицего».
— Давай, лошадка, — сказал он. — Поедем туда, где нам дадут чего-нибудь поесть и выделят сухое место, где можно поспать, — я надеюсь.
Вспышка молнии осветила индейский поселок, и Хоуки заметил на одном из вигвамов синюю эмблему, которую невозможно было не узнать, — лошадь и копье. Он широко улыбнулся: это был личный тотем Предназначенного-для-Лошадей.
— Эй, в лагере! — крикнул Хоуки на языке сиу. — Друг нуждается в помощи!
Пологи нескольких вигвамов открылись, и он заметил теплое мерцание костров внутри, уловил густой аромат похлебки из бизоньего мяса.
— Кто говорит на нашем языке? — откликнулся низкий голос.
— Это я, Копье-в-Боку, — ответил Хоуки. — Я приехал повидаться со своим старым другом Предназначенным-для-Лошадей.
— Хо, Копье-в-Боку! Иди сюда, друг мой. Я здесь! Полог одного из вигвамов раскрылся еще шире, и Хоуки увидел в проеме фигуру высокого осанистого человека, приветственно размахивающего рукой, показывая, что он может войти.
— Где табун? — спросил Хоуки.
— Не утруждай себя, Копье-в-Боку. Моя дочь привяжет твою лошадь.
— Твоя дочь? Резвая Лань? Но она еще слишком молода для такой работы.
— Хо, подожди, пока не увидишь ее! — сказал Предназначенный-для-Лошадей.
Из вигвама выскользнула тень и торопливо побежала под дождем к лошади Хоуки. Резвая Лань оказалась гибкой девушкой ростом по плечо Хоуки. Не говоря ни слова, она взяла его лошадь и повела в загон. Хоуки нырнул в вигвам, радуясь, что наконец спрятался от дождя.
— Рад видеть тебя, друг, — сказал Предназначенный-для-Лошадей. Это был высокий, чуть выше Хоуки, индеец с широкими плечами и мощной грудью. Он положил руку на плечо друга.
— Мне тоже приятно встретиться с тобой, дружище, — ответил охотник на бизонов. Он не знал, сколько лет индейцу, но полагал, что тот на несколько лет старше его.
В центре вигвама горел огонь, почти весь дым от которого уходил в отверстие в потолке. Но все же немало его скопилось внутри вигвама, и у Хоуки уже начинало щипать глаза, першить в горле и груди. Он знал, что скоро привыкнет. Ни Предназначенный-для-Лошадей, ни остальные в вигваме, казалось, ничего не чувствуют.
Хоуки огляделся. Огонь отбрасывал неяркий красноватый свет, даже тусклый от дыма, и в вигваме было очень темно. Но охотнику удалось разглядеть жену хозяина. Тихую Речку, и спящего в колыбели младенца.
— Кто это? — тихо спросил Хоуки, указывая на ребенка. Предназначенный-для-Лошадей улыбнулся и опустился на землю, жестом приглашая гостя последовать его примеру. У пола дым беспокоил меньше, чему Хоуки весьма обрадовался. Он взял в руки блюдо с жарким, которое протянула ему Тихая Речка.
— Это мой сын. Каменный Орел, — с гордостью произнес Предназначенный-для-Лошадей. — Прекрасный, сильный мальчик с голосом громким, как раскаты грома. Он будет могучим охотником.
— А девочка, что увела мою лошадь? — спросил Хоуки. — Неужели это действительно Резвая Лань?
— Да, — кивнул индеец и снова улыбнулся. — Она выросла сильной и красивой на радость мне и ее матери. Следующей весной молодые воины принесут ей подарки.
— Еще две весны, — сказала Тихая Речка.
— Это ее шестнадцатая весна, женщина. Ты хочешь всю жизнь держать свою дочь при себе? Я же говорил тебе, что на нее уже заглядываются. Если мы сейчас не дадим ей своего согласия, то боюсь, что она распорядится собой по своему усмотрению. Что мы тогда получим за нее? Ничего — вот что я тебе скажу. Мы потеряем дочь и не получим за нее никакого выкупа.