Толпа уходила, бурля, унося с собою тягостное ощущение. Людочка держалась за мужа и дочку, боясь отпустить их. Втроем они подошли к гардеробу.
– Папа, зачем тот, второй, написал донос? – наконец спросила Олеся. Она стояла в очереди за одеждой и, по-видимому, еще не отошла от спектакля.
Яков Петрович молчал, он прокручивал в уме одну и ту же фамилию: Ляпчик, Ляпчик. Неужели тот самый Ляпчик? И не мог многого объяснить дочери, что так терзало его душу.
– Смотрите, режиссер идет! – сказал кто-то из зрителей в фойе театра. И очередь мгновенно перетекла от гардероба к величественно вышагивающему и улыбающемуся мужчине в темном костюме, в умных глазах которого затаилась хитрая усмешка. Никого не удивило, что делает этот легендарный человек, поставивший замечательный, нашумевший во многих городах спектакль, рядом с гардеробом. Об этом подумал только один Яков Петрович.
– Пойдемте к нему, – страстно зашептала Олеся. – Папа, давай возьмем у него автограф!
Яков Петрович стоял, не в силах сдвинуться с места, и слышал, как противно стучит сердце. Он повернулся к гардеробщице и протянул номерки. Потом получил легкие осенние куртки.
Режиссер дал несколько автографов разгоряченной публике, и взгляд его случайно остановился на полупустом месте около гардероба. Яков Петрович, получив одежду, поднял глаза, и их взгляды встретились. Они узнали друг друга. Режиссер двинулся навстречу.
– Здравствуйте, – он остановился в трех шагах от них.
– Здравствуйте, – в один голос произнесли Людочка с Олесей. На их лицах застыли удивленно-счастливые улыбки, которые спрашивали, за что им такая честь.
– Вы, наверное, вторая жена Якова? – Ляпчик говорил просто, будто не был обласкан славой и не было минуты назад раздачи автографов боготворившим его зрителям и поклонникам.
– Откуда вы знаете? – опешила Люда.
– Как вам спектакль? – словно не расслышав вопроса, мягко спросил режиссер.
– Шут, ты, Слава, шут! – лицо Якова сделалось злым. Он долго не мог попасть в рукав куртки, потом отшвырнул ее и посмотрел прямо ему в глаза. – Вот так ты считаешь? Да?! – он, разгоряченный и задетый неожиданной встречей, которой боялся столько лет, старался не поддаться искушению и не надерзить давнему другу. При воспоминании о первой жене Ольге у него загорелись уши.
– Да, я так считаю! – Слава Ляпчик стоял и насмешливо рассматривал Якова. Полоска маленького света, что плохо освещала этот угол, пролегала между ними.
– Вы знакомы? – спросила Люда, переводя вопросительный взгляд с одного на другого.
– Людочка, нам пора домой, – Яков наконец попал в рукав куртки, раздраженный, он застегнул пуговицы и, не прощаясь, пошел прочь. За ним заторопились ничего ни понимающие дочь и жена.
– Я не понимаю, что случилось? – Людочка остановилась и преградила путь мужу. – Откуда он знает твою первую жену?
– Я тебя прошу, оставь меня в покое, – разгневанно сказал Яков и, не удержавшись, смачно добавил про Ляпчика: – Шут!
Людочка знала характер мужа и в такие минуты старалась не лезть к нему в душу. Приумолкла даже любительница съязвить Олеся. Домой они вернулись с испорченным настроением.
– Как прошел спектакль? – искренне полюбопытствовал Костя, он только вернулся со свидания и пребывал в замечательном расположении духа, поэтому ему хотелось обсудить увиденный спектакль.
– Хороший спектакль! Душещипательный! Спасибо, Костя! – процедил сквозь зубы Яков. Пройдя в свою спальню, он ничком упал на кровать и больше не проронил за весь вечер ни одного слова.
Всю следующую неделю Яков был замкнутым. Он по-прежнему ужинал вместе с семьей, смотрел телевизор, читал журналы, но взгляд его блуждал в другом измерении, часто глава семейства упускал нить разговора, потом переспрашивал и вновь терял к теме интерес. Яков Петрович приходил с работы позже обычного, иногда бесцельно колесил по городу, останавливаясь в любимом кафе недалеко от дома.
Он спорил с самим собой и доказывал себе, что поступил тогда правильно, потом соглашался, но успокоения от этого не чувствовал.
– Отец, давай поговорим, – как-то поздним вечером, после ужина, Костя подошел к Якову Петровичу. Буднично горели огни в противоположном доме, и пахло уходящим летом.
– Давай поговорим, – согласился глава семьи и приготовился слушать сына. Мало ли какие проблемы у парня.
– Я никогда у тебя не спрашивал, почему ты ушел от первой жены. Сначала было не интересно, потом неудобно. Но все чаще я ловлю себя на мысли, что думаю об этом, выдвигаю разные версии и так и не знаю всей правды. – Костя стоял с умным и серьезным лицом, расправив широкие плечи.