– Скучно будет, – попытался остановить правнучку Иван Акимович.
– Нет, интересно.
Он вздохнул и согласился. Ефим Трофимович к своим восьмидесяти пяти годам был уже не так бодр, как скажем, лет десять, даже пять лет назад, но все еще сохранил подвижность. Встретившись, фронтовые друзья расцеловались, обнялись, вскользь рассматривая друг друга, подмечая маленькие детали во внешнем облике друг друга.
– Какие мы с тобой стали! – усмехаясь, говорили они.
– Варенька где?
– Занемогла сегодня. Что-то с ногами. Годы-то идут.
Арина стояла в стороне с застывшей улыбкой и жадно ловила приветствия.
– Я пойду? – спросил Арсений. – Во сколько за вами заехать?
– Иди, – отпустил его Иван Акимович. – И ты, Арина, иди. Ведь заскучаешь с нами, стариками, а отец только к вечеру приедет, – с прищуром сказал он.
– Нет, я останусь, – Арина улыбнулась.
– Смотри, Арина, с отцом бы пошла. А за мной к шести приезжай.
Девочка осталась, Арсений уехал. Старики проковыляли к столу, накрытому для них дочерью Ефима Трофимовича.
– Ну что, с днем рождения тебя, Ефим Трофимович! – Иван Акимович протянул бережно упакованный портсигар.
– Красотища! – восхищенно произнес друг. Он долго вертел подаренную вещицу, рассматривая замысловатый рисунок. – Спасибо, дорогой Иван Акимович.
Они выпили по маленькой. Поздравили, поговорили о незначительных делах, узнали о новостях, от кого какие известия в семье, как дети, внуки. Но было в их встречах что-то другое, ради чего они собирались. В их жизни была война. Страшная до звенящей пустоты внутри, бессердечная до умопомрачения. И они плечо к плечу прошли эту войну. Не всю. Только с сорок третьего года. Тогда они восемнадцатилетними мальчишками с горячей головой, с отчаянно бьющимися сердцами попали на фронт. А до этого долгие два года ожидания призыва на войну. Ночами им снилось, как они воюют, бегут в кровопролитный бой. Но то, что они увидели на войне, было ужасней, чем в самом кошмарном сне. Тысячи смертей, тысячи калек.
– А помнишь, как ты с Варенькой познакомился? – спросил вдруг Ефим Трофимович. С этого вопроса они погружались в воспоминания о войне.
– Помню. Какая она тогда была красавицей. Коса тяжелая, бровью поведет, во мне так все и обрывалось. А серьезная, просто невероятно. Я ее боялся. Какие она перевязки делала, при операциях помогала. Медсестрой на фронте была. Тяжелораненых с поля перетаскивала.
– Да уж, – согласился именинник. – Это ты меня тогда с несколькими ранениями, да с простреленным животом на себе нес. Если бы не ты, умер бы я тогда под обстрелом.
– А ты все ныл: оставь меня, брось. Как в себя придет, так шепчет: брось да брось, – Иван Акимович засмеялся.
Тогда же было страшно. Ефима ранили через несколько кровопролитных боев. Когда он вдруг закричал, Ивану стало дико. Вот они выросли вместе, попали на фронт, и теперь этот мальчик точно такой же, как он, лежал на земле с подбитыми ногами, с кровоточащим животом и ошарашенными глазами. Ванька прикинул, донесет или не донесет Ефима до медсанчасти. Чтобы не видеть этих испуганных глаз, чтобы самому не было так страшно, он потащил Ефима по земле. А рядом рвались снаряды, свистели пули, ухали танки и земля, словно только что вскопанная, дымилась от осколков. Дотащил Иван его к темному вечеру, почти к ночи. Первым, кого он увидел там, была Варенька. Совсем молоденькая, с впалыми от бессонницы глазами, с быстрыми движениями и командирским тоном. Она подхватила Ефима, ей помогли уложить его на носилки. И Иван, сдав друга на руки хирурга, вернулся в часть. В следующий раз с Варей они встретились, когда уже его, раненного в голову, доставили в лазарет. Он очнулся от ее прикосновений. Оказалось, что с больными она обращалась ласково, ухаживала. Тогда-то она и понравилась ему. Что-то пробежало между ними. И там, где линия фронта была почти в шаге от них, но уже не долетали смертельные бомбы, возникла любовь. Провожая после выздоровления Ивана на войну, Варенька плакала.
– Береги себя, Ванечка, – она крепко обнимала его за шею. – Буду тебя ждать.
Ефим вернулся на фронт раньше. И снова они встретились, пошли в одном строю на врага. После первых ранений война стала привычней. Не менее страшной, нет, просто пообтерлись, приспособились. Невозможно привыкнуть к смерти людей, к окровавленным телам. В следующий раз они получили ранения почти вместе. Сначала Иван, потом Ефим. И их вместе доставили в госпиталь.
Воспоминания ветеранов пестрили датами, событиями, время незаметно бежало, а они все были там, в прошлых боях и сражениях, с огромным количеством имен. Тех, кто погиб и не вернулся, кто прошел войну, но уже нет в живых. И когда Иван Акимович поднимал лицо, в морщинах которого блестела влага, он замечал внимательный взгляд Ариши.