Иннокентий при виде нашего гианта впервые потерял самообладание — прыгнул из верхней рубки по лестнице вниз.
— Чего⁈ У тебя, нач, в команде великан⁈ Чего не сказал! Они же людоеды!
— Не бойся, это наш, полезай обратно. Да, приручили. Привет, старина, — я обернулся. — Без переводчика ты мне казался куда более позитивным. Серафимион, твоя работа?
— Славный отрок с синими волосами решил нашу проблему с взаимопониманием, — подтвердил Иоганн. — Навёл чары, благодаря коим я уподоблюсь в красноречии всем вам.
Комья утрамбовывались и складывались в исполинские конечности, толщиной в половину нашего корпуса, земля, куски почвы и стога сена летели наверх, складываясь в огромные лапища. Но никакого оружия у гигантского исполина не было.
А у нас было.
— Иоганн! Помню, в твоём логове были замечательные копья со взрывными наконечниками.
— Я сам думал уже применить такое. В случае успеха я бы смог стать Иоганном, Победившим Йотуна. Сейчас.
Наш четырёхрукий медведь полез обратно, а затем появился с обтёсанным стволом молодой сосенки, у которой на конце был привязан крупнокалиберный снаряд.
Протиснулся, вылез из ракетного люка, размахнулся, удерживая древко сразу двумя левыми руками, и кинул.
— [Чэйнч рулз, суперадмин рулз!] — рявкнул я.
— Стой!! Зачем ты, это бесполе… — успел сказать Серафимион, но окончание слова поглотил грохот ударной волну, разметавшей в клочья то, из чего начинала вырисовываться исполинская голова.
Мой подчинённый не предполагал, что предварительно я назначил на снаряд «суперполномочия». Я же был Первым, а права Первого главнее, чем права на Артефакт у любого другого Сеяного. Гигантский голем выходил в добрую сотню метров. И я почти уполовинил его.
Левая рука его вместе с плечом и половиной груди провалились, как от попадания бульдозера и упали перед носом нашей крепости. Комья грязи, соломы и глины рухнули на крышу «Единорога». Однако это был не конец. В повисшей над полем битвы дымке из пыли и взрывных газов возвышался искорёженный силуэт однорукого исполина, чья ладонь сжимала что-то огромное, тяжёлое и кривое. Это что-то ещё только продолжало формироваться, нужные материалы поднимались с земли и впивались в основу, словно куски большого трёхмерного тетриса. Я понял, что это — массивный, в сотню тонн и десяток метров длиной молот, спаянный из тысяч металлических стволов, булыжников и пуль. Рука медленно поднимала ещё незавершённый молот, готовый обрушиться на наши головы.
— Солома… грязь… Она упала на нас. Кажется, барьер твоего приятеля нихрена не работает!
Я понял, что сейчас произойдёт. Крыша «Единорога» мощная, но она не сможет выдержать такой удар. Моя кулак стиснул невидимый эфес меча, глаза крепко сожмурились.
Время замедлилось. Боевой режим прямой интерпретации команд включился теперь с новыми функциями — с функцией отладчика. Я видел теперь весь пульсирующий силуэт Чучела, сотканного из нечётких фигур предыдущих тварей. В каждом из силуэтов горело яркой светлой точкой зерно — зерно Артефакта, и я понял, что надо избавиться от них. Прыгнул прямо на живот исполина, поражая клинком каждую из светящихся точек. Сперва клинок встретил тонкую, но прочную кожи защитного барьера. Первое, второе, третье — обломки грязи и гнилой древесины летели в стороны.
Голова и вторая рука исполина медленно, кусками собиралась обратно. Молот с рукой поднялся на высоту приличного небоскрёба, но я скользил вслед за ним наверх. Мой клинок разрезал стальную рукоять вместе с огромными глиняными пальцами, как растаявшее подсолнечное масло, затем я совершил пару разворотов, изрезав бесформенный металлический ком на причудливые многогранники. Толчок рукой — и они отлетели на пару сотен метров, к ближайшей опушке леса. А затем отлетел на пару метров в сторону, вгляделся и выжег пару самых крупных из них. Затем продолжил начатое — мой меч, словно крючок над вязаной куклой, вырезал один за другим Артефакты, чья паутина соединяла скелет Чучела. Светящиеся зёрна Артефактов тут же гасли, падая вниз простыми камешками.
— [rm -rf, мать. твою, rm -rf, формат це], — боромотал я команду полной очистки.
Долго, слишком долго. Микроартефактов были сотни, если не тысячи. Мои ноги шагали по вертикальной поверхности голема, рука чертила петли, выламывая большой полосой куски из исполина, но я начинал понимать, что этого мало.
«Вот бы усилить глубину дебаггинга… погрузиться чуть глубже», — промелькнула мысль.
Рядом с каждым светящимся Алгоритмом тут же раскрылась тонкая вязь ромбов и прямоугольников — знакомая с универской скамью блок-схема, соединённая тончайшими нитями в единый кокон. И от каждого Артефакта тоненькими нитями, сбивающимися в густой пучок, стрелки уходили куда-то далеко, за горизонт.
Я взобрался на уцелевшее плечо Чучела. Чучело неожиданно резво наклонилось вперёд, отчаянно пытаясь меня скинуть. Но я удержался, я был всё равно куда проворнее. Вглянул на меч в руке и представил, что его лезвие становится шире и толще в десять раз. А затем прыгнул вниз, срезая толстой полосой все стрелки, связывающие Алгоритмы с внешним оператором.
Конечно, секундой спустя я понял, что перестарался. Конечно, следовало сохранить хотя бы несколько из нитей, чтобы отследить, куда вёл сигнал.
И, конечно, следовало что-то сделать с потерявшей управление и восстановившей привычную массу грудой говна, из которого было собрано Чучело.
Потому что Чучело неуклонно начало падать вниз, прямо на «Единорог-3», намереваясь похоронить нашу самоходную крепость под грудой своих останков.
А следом — яркая вспышка прямо под ногами, под обломками грохочущих останков — и огненный шар шириной в добрую сотню метров разметал по округе всё, и меня, и останки голема. Сознание выключилось.
Глава 27
Лама
— [Телепортация торгызу ноктасына йэклэнергэ, утэргэ!]
Не знаю, почему в режиме отладчика не возник вполне закономерный панцирь, защищающий моё тело. Но это был второй раз, когда по мне сработал оператор, предотвращающий гибель Сеяного. Правда, на этот раз таким оператором был я сам — в одном из амулетов, которые я теперь всегда носил с собой, была прописана экстренная телепортация в случае, когда разрушение тела гарантируется с вероятностью свыше восьмидесяти процентов. Сверка производилась каждые сто миллисекунд, чего хватило для того, чтобы вовремя среагировать.
Однако ранения были серьёзными — глубокие раны осколками, перелом ноги и ещё много чего. Алгоритм этот я сочинял ещё будучи под начальством Халиба, и «точкой восстановления» тогда указал его Дворец. Не знаю, чем я тогда руководствовался, но выбрал для приземления один из замеченных во время прогулки бассейнов на застеклённой веранде.
Моя израненная тушка плюхнулась в воду вместе с пороховыми газами, обломками снаряда, пылью и прочим. Вода закипела, полетела во все стороны, я дико заорал от боли, забулькал и забултыхался, отчаянно пытаясь остаться на плаву.
В глазах плыло. Послышались женские визги. Но спустя пару секунд чьи-то заботливые тонкие руки подхватили меня, помогли забраться на барьер. Я протёр глаза уцелевшей рукой и увидел, что надо мной склонились три девушки — абсолютно голые, разного биологического возраста, от двадцати до сорока лет. Моя мокрая искореженная одежда мигом испарилась, три пары заботливых ладоней прошлись по всем ранам.
— Тот самый?
— Хозяин заброшенного замка.
— Такой молоденький!
— Сильный. Но неумелый.
Лечебные пассы руками постепенно перетекали в ласки. Тело перестало болеть — отчасти от помощи незнакомок, отчасти от действия другого Алгоритма, который я успел прошить во всё тот же Алгоритмический Артефакт.
— Значит, вот кто обрюхатил Ийю и Тизири.