— Ну так что решаем? Передачу сектора пока не производим? Воздействие на комендантов не оказываем? — спросил Жозефина.
— Я попытался сейчас связаться со стариком, но он занят. Закрепляем. Ала напомнят о передаче сектора, Шабук выдвинет протест, а Рурляндия его поддержит. Таким образом выиграем время ещё на неделю.
— Меня не будет, я отбываю в отпуск на обновление, — зачем-то заметила Тизири.
Мы все развернулись к трибунам. Зал был полон, некоторых персона на передних рядах стало сложно разглядеть, но по логике именно там столпились более низкорослые гмонни-ала. А «старые» гмонни и люди оказались стоять по самым краям. Я разглядел комендантов — Улша Гебуц сидел справа, под коричневым флагом, под флагом со снежинкой сидел бородатый мужичок в шапке, похожий на татаромонгольского хана — я видел подобных на улицах около гостиницы, а слева, под флагом с солнцем сидел рослый смуглый гмонни-мулат с татуировкой на лбу.
— Кодзи Каладокибунц — от Рурляндии, Ивар Поянин — Шабук, — прокомментировала Тизири.
Откуда-то зазвучал горн и, неожиданно, барабанная дробь, которая напомнила по ритму перебивку из какого-нибудь метал-произведения. Загудела и вспыхнула вспышка у огромного чёрного агрегата, в котором угадывался весьма архаичный фотоаппарат.
— Господа! Начинаем еженедельное заседание Межсоюзнической Комендатуры. Оглашаю план… Пункт первый! Ремонт водопроводной системы на границе Ала-Шабук. Пункт второй!…
Он долго бубнил, и я уже приготовился зевать, как скоро Тизири прокомментировала:
— Сейчас скажут…
— … И, наконец, рассмотрение плана Верховного коменданта зоны оккупации Ала по представлению на Конгресс Полушария.
— Предлагаю с неё начать, — предложил Улша. — Тема самая важная, не то, что ваша канализация.
Неожиданно я понял, что все вокруг говорят на чистейшем рутенийском. Проследил по губам людей на соседних столиках — нет, произносили они совсем не то, что слышалось. Алгоритм синхронного перевода? Причём, достаточно качественный — и интонация передавалась, и без акцента, разве что порядок слов был другой. Кажется, такое было в книге, но запомнить его я не сумел. Неужели здесь он даётся всем по умолчанию?
— Предлагаю отложить его рассмотрение, — сказал представитель Шабука, бородатый Ивар. — Мы совместно с Княжеством Гамунц и Свободным Краем Цамунц выдвигаем новое предложение. Создать совместный отряд миротворческой миссии Полушария, в котором в равной степени будут представлены вооружённые силы всех государств, не принимавших участия в разгроме Тимьянии. Также проект предполагает отмену комендантского часа в течение двух-трех недель.
— Мы ознакомились, — кивнул мулат-гмонни с откровенно-японским именем Кодзи. — Проект спорный, но заслуживает внимательного изучения.
Переводчик — настоящий, потому что для простых разумных, разумеется, никакой Алгоритм перевода не работал — долго переводил, а Унша кивал, соглашался, затем сказал.
— Хорошо. Предоставьте нам копии вашего проекта, и мы ознакомимся с ними и предоставим свои предложения.
С этими словами он взял какие-то листы со своего стола и бросил вниз, на пол. Примерно в это время я понял, что происходит что-то неправильное, повернулся к коллегам… и увидел, как они готовы наброситься друг на друга.
— Что за бред происходит, мои дорогие дядя и тетя? — Жозефина отошла от столика на шаг и посмотрела на меня. — Или это ты?
Голос прозвучал в голове, непривычно глухо, словно в наушнике. Я почувствовал, как в ушах начинало шуметь, мысли стали течь медленнее, неспешно, как будто кто-то старательно пытался пролезть в мои мысли. Секундами спустя все закончилось, стало заметно тише, и я сообразил, что Тизири с Жозефиной прямо перекрикиваются у меня в ушах.
— … Он стажёр, у него мана-тонн всего…
— Я говорю, Гамунц — ваша страна, это ваш план!
— Прекрати! Это не один из нас. Мы вообще не собирались впутывать в конфликт другие державы.
— Подтверждаю! — поддакнул Полидеусес. — Кто-то залез комендантам в мозг, где ваши хвалёные барьеры?
Жозефина нахмурилась.
— Здание точно под барьером. Значит…
— Значит, что кто-то внутри, — озвучила Тизири.
— Исключено, мы проверяли всех…
Жозефина со Светозаром растерянно посмотрели на толпу. Я тоже взглянул, и взгляд застыл в дальнем конце зала. Там стояла девушка — джакса, с монголоидным лицом, худая, с репортёрским блокнотом, в котором что-то активно писала.
Или не писала? Больно подозрительны мне показались её резкие движения рукой над блокнотом. Не раздумывая, я пошёл вдоль стены в её сторону.