— Брат Халиба на Гмон-яне⁈ Ладно. Но зачем тогда его надели на меня?
— Ну, как зачем? Обучить чему-то. Чтобы что-то умел.
— Умел…
Я вспомнил тяжесть клинка в руке. Вспомнил, что чувствовал в эти моменты. Это словно был не я сам, будто кто-то другой то ли вселялся в меня, то ли пробуждался внутри. Если это действительно был я, то значит, что меня научили чему-то, что погружено глубоко на дне моей личности и помогает мне защищать себя. Но кто это сделал? Инга? Либо кто-то другой, кто беспокоился обо мне? Но ещё более грустная мысль посетила после.
— Дядь Энтон. Она такая редкая, говорите. Это вы её искали, а не меня? Так?
Энтон закатил глаза.
— Да нет же, инферно! Это я так, понял, что может пригодиться. Я тебя искал, жеребец ты наш!
— Я же просил не называть меня жеребцом! Ты что, по лошадям скучаешь?
— Есть такое, — признался Энтон. — Муравьеды, конечно, тоже неплохи, но лошади!
Я снова посмотрел на шлем.
— Хорошо, но зачем эта штука тебе? Почему ты сразу не сказал?
— А зачем тебя пугать? Ты бы сказал, что я тебя это… словечко помню такое. Как там трупоголемы по-старому?
— Зомби, — подсказал Рюрик.
— Во! Что я тебя зомбировать хочу. Электронику с нуля очень сложно делать, а я хотел бы тебя чему научить. Хотя бы языкам тем же.
— Ну, да, было полезно. Только очень осторожно.
Энтон тут же оживился.
— Я умею. Я починю! Мне бы паяльную станцию где-то найти. Товар редкий. Здесь все паяльники, которые есть — что твои кипятильники, только что-то большое. Ну ещё бы мультиметр, но это вообще — роскошь непозволительная. Только в Грани есть.
Опять Грань, подумалось мне. Я понял, что мне всё больше хотелось бы там побывать.
Перекусив, мы с Энтоном оставили Рюрика репетировать в одиночестве. Сами же отправились к обширной старинной свалки, оставшейся на месте разрушенного цеха. Поспрашивали про паяльник, но не смогли местному престарелому скра — барахольщику даже внятно объяснить, что требуется искать. Полазили сами, тоже не нашли. Зато я обнаружил под грудой металла нечто, напоминающее проржавевший электрогенератор, подключенный к небольшой печке — настоящую паровую электростанцию.
— Об этом надо сказать Джен. Пусть вывезут в свой подпольный цех.
Поторговались с торговцем и решили проблему — мусорщик подозвал трёх крупных парней, они без труда закинули два центнера на телегу. Везти решили ночью, и для подготовки отправили молодого парнишу — ростом даже чуть ниже меня, с бледным пятнами на коже — за чьим-то броненосцем.
Отобедали у Энтона дома. Прямо за обедом вернулся Окихито и принёс перешитый кафтан — тот сел на Рюрика как влитой. Сразу после ужина мы помогли нашему исполнителю собраться — инструментов было не так много, расстояние до Дома Культуры оказалось небольшим, поэтому понесли всё на горбу.
Мне досталось нести самое лёгкое — набор дудок и мешок с разными перкуссиями. Народ — преимущественно, скра, но попадались гмонни и даже люди-джакса — уже заходил через парадный вход, а мы зашли через боковой — там нас встретил администратор, гмонни-мулат. Одноглазый и хромой, но в плечах, наверное, шире меня раза в полтора. Нас отвели в ложе рядом со сценой, для почётных гостей, а Рюрик с местными декораторами отправились расставлять инструменты на сцене.
Ждали полчаса, пока соберётся зал. Наконец — погасли газовые рожки на стенах и загорелся большой огонь перед сценой. Расставленные барабаны и дуделки отбрасывали немного зловещие силуэты на портьеры, и в следующий миг Рюрик забил в барабан и запел — безо всякого представления, просто сам по себе.
Я никак не ожидал, что у скра такой большой диапазон — обычно они общались исключительно басом или баритоном, но тут! Наверное, очень сложно подобрать аналогию к песни представителя инопланетной расы, существу совсем другого уклада и облика. Ближайшее, что может быть — это, наверное, тувинское горловое пение, замешанное со скандинавскими йодлями и альпийскими ёиками. А аккомпанемент на «гусле», вернее, на странной многострунной гитаре скорее напоминал обычный блюз.
— Как, ещё раз, этот жанр называется? — спросил я шёпотом Энтона.
— Музыка кремния, блин. Тише, дай послушать, я пытаюсь переводить!
Я не удержался, прочитал Алгоритм чтение мыслей с автопереводом, «муха-в-ухе» заговорила голосом Рюрика:
— О, Великий Ледник, неприятности такие тяжелые, никто не знает моих проблем, кроме Великого Ледника, никто не знает моих проблем, кроме Великого Ледника. Спустился я с холма, начал новый день, душа была счастлива моя, и осталась такой на весь день, вот так! Да! О, Великий Ледник, неприятности такие тяжелые! Вошел я в комнату, ненадолго заглянул, посмотрел на кровать — а мой братан мёртв, вот так! Да! О, Великий Ледник!…