Понял не сразу, а когда понял — это вызвало улыбку, потому что совпали и текст, и настроение, и мелодия. Старинную негритянскую песню «Trouble so hard», популярную в начале моего века в аранжировке Moby, сложно было с чем-то спутать.
Зал свистел и улюлюкал, странно аплодировал — хлопал себя по щекам. Следом начались что-то более оригинальное со сложным текстом: про небесный корабль, который принес его друга, и я понял, что поётся об Энтоне, оглянулся на старика, и увидел, как он прямо светится от счастья.
Но, увы, дослушать второй трек мне не дали. Возникла привычная зелёная кнопка.
— На ковёр. К Старику. Сейчас, — послышался голос Полидеусеса. — Готов к переходу?
Значит, Тизири, всё же, решила не сотрудничать. Донесла. Я отошёл к шторке, прикрывающей вход в ложу, и произнёс:
— Ну, давай.
С одной стороны, выхода особого не было, с другой — мне и самому уже не терпелось кое о чём поговорить. Снова «приглашение», снова вспышка, кружащаяся голова, гулкое эхо, холод… Я пришёл в себя, привстал и вдруг понял, что нахожусь в замурованном гранитном саркофаге два на два метра размером. Пол был горячий, пахло серой. Из тонкой, в палец толщиной прорези, проходящей через все четыре стены, струился яркий свет.
— Что? Замуровали⁈
Я почти машинально вызвал семиугольник, намереваясь разнести всё к чертям. Но ничего не произошло — мою учётную Сеяного словно отключили.
Дорогие читатели! Понимаю ваше возмущение, но включил снова продажи, чтобы немного «разогреть» серию. Возможно, через какое-то время она будет снова бесплатной.
Те, кто читает в данный момент — не переживайте, прямо сейчас будет два раунда 80%-х скидок, можете добавить книгу в библиотеку, чтобы не пропустить.
Если вам понравилась книга, или что-то показалось спорным — прошу в комментарии.
Глава 29
Доверие
[0/10000]
— Чёрт. Замуровали, черти!
На двух стенах, как на больших экранах, отобразилось два лица в форме голограммы — Халиба и Полидеусеса. Только увидев их рядом я подумал, что они, всё же, похожи. И о том, как странно видеть сына гораздо более старым, чем его отец.
— Ну, рассказывай. На кого работаешь. Кто подослал? — начал Полидеусес. — Ты же не с Агао?
Я постарался успокоиться и присел в позе лотоса.
— Работаю я сам на себя, предположим. Но не согласен с методами и порученными задачами.
— Тебя учили уважать Старших, или нет⁈
— Тише, сын, тише, — поморщился Халиб. — Этот парень не так глуп, как кажется. Он хочет нам что-то сказать. Говори, Станислав.
— Говорить? Ну, я скажу. Мне не нравится, что вы сделали с Теньгородом. Не нравится, как вы решаете проблемы. Попытки заткнуть технологический прогресс. Это вообще смешно! Как разрезали город на куски. Как угнетаете рутенийцев и скра.
— Пацифист нашёлся! — усмехнулся Полидеусес. — Прогрессивист! Допустим, ты прекрасный стратег. Ты мог сообщить Старшим нормальное предложение? Проект составить. На тему того, как всё улучшить.
— Не мог, — я пожал плечами. — Тизири считает меня идиотом, который совершенно не понимает в стратегии.
— Хорошо. Но подполье организовывать-то зачем? Думаешь, мы не заметили твои странные телодвижения в посёлке скра? Не поняли, что ты сознательно предотвратил нашествие термитов, о котором существовали междворцовые договорённсти? Ты врёшь!
— Не подполье, а освободительное движение! Кстати, напомните, в каком году сюда рутенийцы приземлились? В две тысяча сто… каком-то?
— В сто шестьдесят третьем, кажется, — включился в разговор Халиб. — Я ещё был молодой. Ну и что?
— То есть, Тимьяния существовала задолго до всей этой войны?
— Ну, была пара эпизодов, когда она разбивалась на две-три республики, Шабук от неё откололся. Потом был момент, когда была единая империя с Гранью, или вроде того, — Халиб почесал щетину. — Но — почти всегда собиралась потом. Не понимаю, к чему ты клонишь?
«Решил играть доброго полицейского», — подумалось мне.
— Война, если ты не знал, была нами сыграна именно для того, чтобы снова не возникло единого государства! — вставил Полидеусес.
— Пусть, я не об этом. То есть это одно из самых старых государств на планете, так? По крайней мере, самое старое государство человеческое?
— Не пытайся строить из себя умника. Это многонациональное государство. Мы — противники многонациональных государств, так как это слишком сложно в управлении. И, кажется, я это ясно уяснил.