— Это результат воздействия Копья Лонгина?
Доктор резко обернулся на собеседника, дёрнул головой, будто отгоняя неприятную мысль.
— Прототип Си-семь? Нет! Совершенно иная картина! Си-семь оставляет след на резонансе ядра, отражается на параметрах излучения в диапазонах…
— Доктор, я понял, это не Си-семь. Но тогда что это?
— Не задавайте мне вопросов, на которые я не знаю ответа! — яростно крикнул доктор.
Но тут же успокоился и переложил кубик из одной руки в другую. Его собеседник на вспышку гнева не обратил внимания.
— Статичная картина. Колебания показаний держатся в диапазоне погрешности работы приборов. Нужны данные в динамике. Тогда смогу сказать больше.
Его собеседник поднял микрофон, выбрав одного абонента.
— Достаточно. Сворачивай разговор и тащи их к Любе, — приказал он.
Сам посмотрел на картинку с камер и набрал второго абонента.
— Любовь, сейчас направлю объект к тебе, будь готова.
Мониторы уже показывали, как директор заведения, только что специально затягивавшая разговор, поднялась, предлагая проверить способности гостя на практике. А другая камера показывала, как женщина в своём кабинете убирала лишние бумаги со стола. А затем посмотрела прямо в камеру и показала средний палец.
Любовь Гагарина, всего лишь графиня, хотя когда-то род Гагариных был княжеским. Сильнейшие витязи империи, Гагарины пали жертвой интриг, и всё, что осталось от семейства воинов на сегодняшний день — она. Практик седьмого круга, пусть и с некоторой натяжкой. Сто лет назад сам этот факт возводил бы Любовь на вершину власти, она могла бы стать одной из личных фрейлин императрицы, личной защитницей, гарантировать себе титул, и рассчитывать на партию с каким-нибудь Великим Князем.
Сегодня она была не более, чем инструктором, пусть и привилегированном, в закрытом учебном заведении. Иначе говоря — никем. И никакой альтернативы у неё не было, кроме крайне сомнительной попытки покинуть территорию империи и поискать счастья в чужих землях. Но вот незадача, воспитывали Любовь очень уж традиционно. Она не знала языков, до двадцати лет прожила в родительском поместье, где отец самозабвенно передавал ей знания предков-витязей, полностью упустив остальное образование. И, выброшенная в большой мир, Люба оказалась к нему не приспособленной. По-настоящему хорошо она умела только сражаться, что оказалось совершенно не востребовано в жизни. А что ещё хуже, Люба оказалась неподготовленной к соблазнам современного мира, и закономерно пустилась во все тяжкие, что закончилось целым ворохом проблем.
Лёгкие наркотики для практика её уровня были баловством, не влияющим на здоровье, вот только проблем с законом это не отменяло. Так что её текущий наниматель в прямом и переносном смысле крепко держал её за подтянутую тренированную попу. Поскольку познакомились они через постель, то девушке, обученной как витязь и имеющей природный талант, легко справляющейся с обязанностями инструктора, отводилась ещё и роль наложницы.
Хорошее в её положении было, хоть и мало. Её любовник, человек занятой, уделял ей не так много времени, чтобы выбешивать, да и к тому же давал полную свободу, в том числе и личной жизни. А ещё щедро одаривал, так что преимущества золотой клетки она осознавала.
Лишь ущемлённое самолюбие иногда бастовало против такого положения, но затыкалось после очередного дорогого подарка.
Когда открылась дверь, Любовь представляла из себя строгую наставницу закрытого учебного заведения.
— А это наш инструктор…
Директор несла свою привычную официальную болтовню, пока Люба рассматривала вошедших. Графа Гриднева она мельком знала и считала хорошим мужиком, очень уж тот походил на её отца. Второй вошедший на миг захватил всё внимание женщины.
Молодой мужчина, стоило ей взглянуть в его лицо, сразу же был мысленно облачён в свадебный костюм. За несколько секунд Любовь успела представить, помимо свадьбы, первую, вторую и ещё десяток брачных ночей, а также три, нет, пять миленьких детишек, трёх мальчиков и двух девочек. Этот мужчина был полностью в её вкусе, и явно это понял, располагающе улыбнувшись.
— Иван Бобров, — назвал себя гость, когда директор подошла к взаимному знакомству.
В мыслях, на глубине души, Люба была бы рада оказаться с ним наедине, где-нибудь подальше от камер, директора, обязанностей, поручений, да вообще всего мира, но должна была оставаться профессионалом.