Я поняла ее эгоизм — конечно же, из трех похищенных детей наибольшая опасность угрожала именно младенчику Прохору.
…Или не могла понять. Я любила Лизоньку, я привязалась к ней как к своей, я так долго хотела ее в прошлой жизни. Скучала, только выехав из поместья в Нижний, каждый день вспоминала, готовила подарки, мечтала, как вернусь и обниму малышку. А если бы родила ее сама и помнила, как носила под сердцем, родовые муки и радость? Могу ли понять Аришу? А впрочем… могу. Не я этого ребенка рожала, но он мой, роднее не бывает!
Я просто погладила Аришу по голове.
— Найдем, непременно найдем! Ты водицей студеной умойся и Богородице помолись.
Ариша вытерла слезы и молча отошла.
— Это Дарья-змея, не иначе, — зло прошипела слегка опомнившаяся Павловна. Она по-старушечьи утирала уголком платка беспрерывно текущие по морщинистому темному лицу слезы и мокро шмыгала. — Бога не боится, купецкая стерва! Разве ж можно детей, ангельские душеньки… а дядюшкин Кузьма намедни-то, до пожара, не зря в село к Селифану шлялся! Люди видели, люди рассказали. Сговорились они, каторжники!
Я позволила усадить себя за стол. Наскоро глотнула теплый чай, съела пирожок, поддерживать силы надо. Задумалась и решила:
— Поеду. Попробую поговорить с ней как с человеком. Денег предложу. Глаза выцарапаю, если понадобится. Но без детей не вернусь.
Бабы и девки, набившиеся в горницу, кто испуганно охнул, кто одобрительно кивнул. Ариша вскинулась, явно собираясь последовать за мной. Павловна решительно высморкалась и поджала губы:
— Одну не пущу!
— И правильно, — сказал вдруг, появляясь в дверях, Михаил Второй. — Сударыня, вы забыли, о чем мы с вами говорили всю дорогу? Да и капитану-исправнику вы обещали не делать глупостей и поспешных шагов.
Я сердито взглянула на особого чиновника. Как он может быть таким холодным, видя, как мне плохо? Да и не только мне — одна мать окаменела, другая помешалась с горя. Не замечает?
Но вообще-то я и правда обещала ему не совершать безрассудных поступков, по крайней мере два часа. И поэтому теперь промолчала.
— Братцы, голубчики, — обратился Михаил Второй к дворне, сначала ласково, но потом настойчиво и сурово, — беда у барыни, а помочь только я могу. Не мешайте! Ступайте по делам!
Кто-то возразил, что дела в поместье Эмма Марковна задает. Но я махнула рукой — идите. И народ послушно разошелся. Последней ушла Павловна, не избывшая чувство вины и все же немного успокоенная тем, что такой вельможный чиновник с ней согласился.
Когда мы остались одни, Михаил Федорович подошел к окну и поманил меня пальцем. Я подошла.
— Ну вот вы приехали к дяде, точнее, к его супруге. И что ей скажете?
Пока я думала над ответом, собеседник меня опередил:
— Будете грозить Сибирью? Не ей, конечно, а слугам. Не удивляйтесь, пусть я и не исправник, но весьма и весьма осведомлен о различных инцидентах, связанных с людьми, взятыми мною под покровительство.
Я начала вспоминать — не проговорилась ли случайно, когда, например, мы ехали в санях. Нет, таких подробностей «различного инцидента» я не называла точно.
— Быть может, — сказала я, ругая себя за неуверенность, — я буду апеллировать к материнским чувствам Дарьи Сергеевны?
— Рассмеется или сделает вид, будто не поняла, — вздохнул Михаил Второй. — А дойдет до угроз — испугается, и вот это будет хуже всего. Понимаете, Эмма Марковна, мне больно произносить эти слова. Но когда человек с положением в обществе совершает жестокое и не имеющее оправданий злодейство, ему проще скрыть все следы, чем признаться и рассчитывать на прощение. Извините, предпочту избегнуть подробностей, но вы достаточно разумны, чтобы меня понять.
Ох… Вдохнуть глубоко. Сосчитать до пяти… лучше до десяти. Да, в том мире, точнее, в том особом уютном, но немного специфическом мирке, в котором я существовала прежде, о таких страшных вещах, как похищения детей, говорилось не раз. С моим Мишей. Поэтому психологию похитителей я немного представляю.
А сейчас — особый случай. Заказчик похищения дорожит репутацией не меньше, чем жизнью и свободой. И ему проще при первой опасности, даже при первом подозрении…
Нет, я не могу так даже думать применительно к Лизоньке, Прошке и Степе. И конечно же, подвергать их жизнь опасности.
— Поэтому, — продолжил Михаил Второй, — самое разумное, если я выпью еще чашку чая, ваш кучер — стопку, чтобы не замерзнуть, и мы поедем, пока светло. Я найду правильные слова для вашей тетушки.
— Вверяю свои надежды вам, Михаил Федорович, — только и смогла произнести я. — Надеюсь, вы меня не подведете.
Глава 5
Я знала, что ожидание может быть пыткой, но никогда она не была столь мучительна. И не забыться — я неплохо выспалась в дороге и понимала: буду бодрствовать и на ногах, и в кровати. Требовалось чем-то заполнить неизвестность.