Своим я строго-настрого наказала ничего не продавать. Чай, и так денег на селе достаточно, отхожие промыслы хорошо подсобили, да плюс то, что молодежь привезла с ярмарки. Проживем с хлебушком в закромах, а к весне посмотрим.
Одна проблема все же возникла. Вообще-то, предсказуемая. Причем сердиться если и следовало, то лишь на себя саму. Надо же иногда предполагать последствия даже самых разумных действий.
О проблеме доложил Еремей, тоже осуществивший ревизию своего ведомства после прибытия. Расспросил конюшенных, оставленных на хозяйстве. И явился ко мне с докладом.
— Нехорошо получается, Эмма Марковна, — деликатно начал он, как говорят все слуги, когда плохие последствия наступили из-за неправильных распоряжений барыни.
Поздравляю с надвигающимися долгими выходными и увидимся во вторник;)
Глава 6
— В чем дело? — спросила я, ожидая услышать дурную новость вроде кражи или падежа конского поголовья.
— Да вот, нехристь ваш, Эмма Марковна, приучил народец к кобыльему молоку, так стали конюхи на это дело барских кобыл доить, кумыс делать — жеребятам не остается. Хилые да квелые стали, это ж куда годится?
— Без разрешения? — не поверила я.
— Ну как, — замялся Еремей. — Народец-то ушлый… пригляда, опять же, строгого не было. Конюхи за дармовой табачок да девкину лишнюю улыбку и разохотились. Я уж, простите, без вашего приказу холки-то намылил дуракам, но за каждым конюхом ходить — никакой толковой работы не выйдет. Тут вам, барыня, вмешаться надобно. И уж простите, не баловать людишек-то. Штрафные работы — хорошо, так это для барщинных. А своих, дворовых, и постегать не грех. Вон как разъелись за год — телеса заплывчаты.
Я улыбнулась этому неожиданному одобрению своей деятельности — люди за год начали нормально питаться. И задумалась.
М-да, проблема. Я категорически против телесных наказаний и делаю исключение из этого принципа только в самых чрезвычайных обстоятельствах. Собственно, в последний раз на конюшне «правили» бывшего старосту. И то не за воровство больше, за рукоприкладство. Едва Дениску тогда насмерть не забил, аспид.
Только вот народ мой либерализм не понимает. Одно дело — девок жалеть, вместо кнута на работу гнать. И то старики ворчат. И совсем другое — молодым здоровым конюхам попускать. Вон Еремей уже насупился, предчувствуя, что разгуляться его кнуту я не дам.
— Еремей Григорьич, что холки намылил, это правильно, — сказала я.
Лицо главконюха слегка посветлело. Я давно привыкла обращаться к старикам и должностным лицам исключительно на «вы». Я-то привыкла, а люди — нет. Поначалу удивлялись, теперь радовались.
— Прочим сказано будет, — продолжила я, — что доить без приказа кобылу — что корову барскую доить, что из амбара зерно отсыпать. Все воровство, хоть и мелкое. Кого поймаешь — посылай на отработку, навоз ворочать. По шее дать разок тоже можно.
— Понял, Эмма Марковна, так и сделаю, — сказал Еремей. А я еле сдержала смех. Представила, как отправят вора убирать навоз. А завзятый воришка еще украдет и его, для брикетов на свой огород. Вот такие издержки безотходного хозяйства.
Вообще-то, я давно понимала, что человек в условиях внеэкономической эксплуатации считает едва ли не естественным вознаградить себя на своем участке работы всем, чем можно. Искоренить это — увы, никак. Надо только свести издержки к минимуму. Дарить овощи огородникам, тем, кто не попался на воровстве.
А с девицами, собиравшими ягоды, вышло еще лучше. В отличие от матушки Татьяны Лариной я не заставляла их петь среди смородиновых и малиновых кустов, чтобы исключить сопутствующее поедание. Зато в первый день сбора поблагодарила за работу и угостила цукатами.
— Собирайте побольше, девоньки, вам же побольше и перепадет такой вкусноты.
Показалось или нет, но на следующие дни юные мордашки были меньше перепачканы соком, чем в первый. Корзинки же заметно потяжелели.
А если съели девчонки сколько-то ягод, так и на здоровье. Зима впереди долгая, пока есть возможность — надо укреплять тело, запасать витамины. И не только барам, но и крестьянам. Как бы ни пыжились местные господа, те, кто поумнее, понимали: без крестьян они никто. С голоду помрут, по миру пойдут.