Таким образом, созданная М. Фичино концепция мира и человека была по сути внеортодоксальной, а по своей природе антропоцентрической. В ней не столько доказывается сопричастность человека Богу, сколько демонстрируются его возможности, которые открываются благодаря этой сопричастности.
Поэтому нет ничего удивительного, что следствием такого понимания важнейших положений христианского учения была теория религии, основанная на принципах мира исповеданий. Согласно ее центральному тезису, божественная воля не только допускает, но и требует, чтобы в разные времена в разных местах существовали многочисленные формы почитания творца и разнообразие, «которое, согласно божественному порядку, порождает удивительную красоту». Следовательно, «всякая религия несет в себе некоторое количество добра, лишь бы оно проявлялось во славу Бога-создателя»[413]. Тот факт, что М. Фичино признает христианство родовым понятием для других видов религии, не следует преуменьшать, но не следует преувеличивать, поскольку фичинианское христианство во многом совпадает с тем измышленным им и другими платониками образцом, который получил название всеобщей религии[414].
Доктрина согласия всех философских школ и религиозных учений изложена Дж. Пико дела Мирандола в нескольких сочинениях. Главными из них была «Речь о достоинстве человека» (название ее, впрочем, не совсем точно передает содержание), которая была предпослана «900 тезисам обо всем, что познаваемо», раскрывавшим этот принцип гармонии на конкретных примерах, и, наконец, «Апология», написанная после запрета тринадцати тезисов специальной папской комиссией и вызвавшая такой гнев Римского престола, что были запрещены и остальные тезисы, и сам диспут[415]. Благодаря этому учению слава Дж. Пико укрепилась в веках и поддерживалась даже в те времена, когда отношение к философии эпохи Возрождения было довольно прохладным[416].
Суть этой доктрины заключается в следующем. Истина является по своей природе универсальной, следовательно, все мыслители, принадлежавшие к различным философским и религиозным направлениям способствуют ее открытию, поскольку ни одна школа не может претендовать на монопольное обладание ею. «Как не могло быть в прошлом,— пишет Дж. Пико в первой редакции речи,— так и не будет после нас никого, кому бы истина явилась во всеобъемлющей полноте. Безмерность ее столь велика, что едва ли имеются соответствующие ей человеческие способности»[417]. Поэтому он не перестает напоминать о том, что не следует ограничиваться учением одного философа или одной школы, но необходимо изучать всех мыслителей, относившихся к разным школам, жившим в разные времена и в разных странах. Ибо «…всякая школа выступающая с более правильным учением и мешающая нападкам на благодеяния разума, только укрепляет истину, а не подрывает, как разгорается, а не гаснет раздуваемое ветром пламя»[418]. Дж. Пико ссылается на свой опыт: «Для себя я решил, никому не присягая на верность, пройдя путями всех учителей философии, все исследовать, изучать все школы»[419]. На основании этого он заявляет, что каждое направление имеет свои достоинства, и перечисляет их. При этом он упоминает многих средневековых латинских философов, не ограничиваясь только святым Фомой Аквинским, Альбертом Великим и Дунсом Скотом. Далее следуют Аверроэс и Авиценна, другие арабские и еврейские философы, за ними множество древних платоников и перипатетиков, древних богословов, таких как Гермес Трисмегист, Пифагор и Орфей. Постоянно ссылаясь на Августина, Оригена и другие христианские авторитеты, Дж. Пико подчеркивает, что древние школы легко согласуются. Наконец, он причисляет к этому перечню еще и халдейских мудрецов, познавших смысл «возвышенной арифметики», с помощью которой можно судить о тайнах Бога и природы, магию Зороастра, открывавшую тайны природы и гармонию вселенной, и тайное знание каббалы, донесшей до нас ту часть откровения, которая была открыта Моисею вместе с Законом, но не изложена в Пятикнижии и сообщена Иисусу Навину, дабы соблюдалось правильное толкование явленной мудрости, а тот передал ее своим преемникам. Эта мудрость не противоречит христианским идеям и философии Платона и Пифагора[420].
вернуться
Ficino M. Della religione Christiana. Firenze, 1568. P. 16. В свете этого для гуманистов и ренессансных платоников особое значение приобретал вопрос о спасении праведных язычников. М. Фичино в письме к Антонио Ивани, которое печаталось в собраниях его писем под заголовком «О спасении философов до пришествия Христа», утверждал, что Моисей передал человечеству два вида божественных предписаний. Одни относятся к природному и нравственному закону, другие касаются культовых установлений. Последние сочинены самим Моисеем, правда, по божественному вдохновению, и распространялись только на иудеев. Первые же исходят непосредственно от Бога и обращены ко всему роду человеческому. Воспринять их можно на основе одного природного суждения: «Ибо, что иное заключено в них, помимо поклонения единому Богу и предписаний нравственной жизни?» Благодаря их соблюдению древние мудрецы избежали адских мук, но достичь небесного блаженства они могли только с помощью Христовой благодати, которая реализовалась во время сошествия во ад. До тех пор они пребывали в Лимбе. Ficino М. Opera omnia. Basel. 1576. Р. 806. Об этом подробнее см.: Горфункель А. X. Полемика вокруг античного наследия в эпоху Возрождения // Античное наследие в культуре Возрождения. М., 1984. С. 6-19; Черняк И. X. Сотериология Фомы Аквинского и ренессансные представления о спасении праведных язычников // Проблемы социальной истории и культуры Средних веков и раннего Нового времени / Под ред. Г. Е Лебедевой. Вып. 5. СПб., 2005. С. 262-267. В XVI в. вопрос о спасении праведных язычков «приобретает еще более актуальный характер, будучи распространен… на жителей Нового Света, иноверцев и приверженцев новых христианских исповеданий». Горфункель А. X. Франческо Пуччи и философия всеобщего спасения в религиозных конфликтах конца XVI столетия. С. 164.
вернуться
Kristeller P. О. The Philosophy of Marsilio Ficino. P. 319. Безусловно, идея мира исповеданий философски была наиболее глубоко обоснована Николаем Кузанским. Оставляя в стороне изложение его доводов (подробнее см.: Кудрявцев О. Ф. Ренессансный гуманизм и «Утопия». М., 1991. С. 228-230) и рассмотрение вопроса о степени распространения его книг в Италии второй половины XV в., укажу лишь на один частный пример их влияния. Еще во время работы Базельского собора Николай Кузанский написал, по заданию Джулиано Чезарини, трактат «О всеобщем согласии», где уже было сформулировано важнейшее положение: «Одна религия при различии обрядов» (Una religio in rituum varietate). См.: Wind E. Pagan mysteries in the Renaissance. New York, 1967. P. 245. В полной мере эта идея была развита в более позднем трактате «О мире или согласии исповеданий». Но и в первоначальном виде она легла в основу Пражских компактатов 1433 г., вводивших причастие под двумя видами и проповедь на национальном языке, а также соборного акта об унии Западной и Восточной церкви, принятого во Флоренции в 1439 г. Так существенный принцип гуманистического понимания религии оказал влияние на важнейшие церковные документы. Отзвук его обнаруживается и в Брестской унии, и в ответе патриарха Паисия на запрос Никона накануне Московского собора 1655 г., в котором говорится об условности даже таких вещей, как перстосложение при крестном знамении и благословении, поскольку различия в них не приводят к извращению православной веры.
вернуться
Текст первой редакции речи опубликован в виде приложения: Garin Е. La prima redazione dell «Oratio de hominis dignitate» // Garin E. La cultura filosofica del Rinascimento italiano. Firenze, 1961. P. 231-240. Окончательная редакция: Pico della Mirandola G. De hominis dignitate. Heptaplus. De Ente et Uno / A cura di E. Garin. Firenze, 1942. Перевод: Пико делла Мирандола Дж. Речь о достоинстве человека / Пер. Л. М. Брагиной // Эстетика Ренессанса. Т. 1-2. М., 1981. Т. 1. С. 248-265. Текст «900 тезисов» и «Апологии» см. в: Pico della Mirandola G. Opera omnia. Basel, 1572. О самой доктрине всеобщего согласия, помимо общих работ о Дж. Пико, см.: Kristeller Р. О. Renaissance thought and its sources. P. 196-210; Горфункель A. X. Человек Возрождения перед судом средневековья: «Апология» Джованни Пико и «Учительные определения» Педро Гарсии // Культура и общество Италии накануне нового времени. М., 1993. С. 123-132; Черняк И. X. Библиофильские программы итальянских гуманистов и доктрина всеобщего согласия Джованни Пико дела Мирандола // Религия в историко-культурном контексте. СПб., 1998. С. 86-98.
вернуться
Отношение эпохи Просвещения передает знаменитая шутка Вольтера, который к названию сочинения «900 conclusiones de omni re scibili» прибавил: «et de quibusdam aliis» — «900 тезисов обо всем познаваемом и еще многом другом». Эта фраза стала ходячей поговоркой, известной любому образованному французу. Например, М. Палеолог использует ее, даже не указывая источника, для характеристики тематики своих бесед с А. Н. Бенуа (Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М.—Петроград, 1923. [Репринт М., 1991] С. 397). Это выражение, цитируемое как полностью, так и разбитое на части широко использовалось и в русской литературе. См.: Бабкин А. Н., Шендецов В. В. Словарь иностранных выражений и слов. Изд. 2-е. Т. 1-2. Л., 1981, 1987. Т. 1. С. 325-326, 441. Приводятся примеры из произведений А. И. Герцена и А. Н. Серова. Вообще имя Пико делла Мирандола приобрело фольклорный резонанс. В итальянской школе оно стало синонимом вундеркинда.
вернуться
Garin E. La prima redazione dell' «Orato de hominis dignitate». P. 239.
вернуться
Пико делла Мирандола Дж. Речь о достоинстве человека. С. 259.