- Но вы же прекрасно понимаете, проблемы с продовольствиями вызовут в Германии голодные бунты, что очень на руку левым. Хотя мы и обезглавили их движение, уничтожив Либкнехта и Люксембург, но они ещё представляют собой серьезную угрозу. Дайте нам хотя бы год, полтора спокойной жизни и наша страна сможет оправиться от последствий войны и сможет прокормить себя.
Будем честны между собой господин Алексеев, России не нужна разоренная и разрозненная Германия, на чьем промышленном потенциале вы собираетесь полностью перестроить свою страну. Мы ваш основной торговый партнер в Европе и мы можем вам дать то, чего никогда не дадут ни французы, ни англичане.
- Ну, раз вы заговорили о партнерстве господин Ратенау, то я бы хотел напомнить наш мартовский разговор, касающийся ваших обязательств относительно наших будущих заказов. Заводы господина Круппа выразили полную готовность к сотрудничеству с нами и подписали все необходимые для этого документы. К ним у нас претензий нет, как нет их к представителям компаний «Фоссет-Блом». Но вот господин Тиссен не желает проявлять добрую волю к подобному сотрудничеству. Директора его предприятий или затягивают подписание договоров на приоритет наших заказов, либо вовсе отказываются сотрудничать с нашими представителями. Подобную позицию трудно назвать дружественной, а ведь именно об этом мы и просили вас в марте.
-Я лично разберусь с этим вопиющим недоразумением господин Алексеев, но и вы должны понять, что подобное вполне может быть в послевоенном хаосе из-за недобросовестности чиновников.
- Вполне вас понимаю, господин Ратенау, нерадивые служащие есть везде, но мы хотели бы иметь твердые гарантии в этом деле.
- Моё честное слово вас устроит?
- Вполне, господин Ратенау. Я не буду требовать от вас подписания дополнительных протоколов, как это советовали мне некоторые мои помощники, вашего слова волне достаточно.
- Значит, мы можем рассчитывать на ваши поставки продовольствия? – радостно уточнил немец.
- В качестве первоначальной помощи мы передадим вашей стране все запасы, хранящиеся на наших продуктовых складах тех частей, что покидают Германию. Кроме этого, на днях в порт Любек прибудет пароход с продовольствием, которое направлено российским правительством немецким корабелам, за передачу российским властям линкора «Кениг», находящегося там на ремонте. И хотя англичане выразили протест, мы благодарны им за эту акцию. Зная английское крючкотворство, мы согласны были получить часть своей доли кораблей сразу, а не после его официального раздела в Скапа-Флоу.
Таким образом, по нашим предварительным подсчетам, это позволит вам закрыть продуктовую потребность на три четыре неделе. После этого, я думаю, мы сможем начать вам поставки продуктов напрямую. Для этой цели мне думается, следует создать временную совместную компанию «Германторг», что полностью избавит нас от посредников. Во главе этой кампании будут два представителя от каждой из сторон. Каково ваше мнение господин Ратенау?
- Я полностью согласен с вашим предложением господин Алексеев. Когда начнет работу эта компания?
- Думаю, что с завтрашнего дня – проговорил Алексеев, и встреча завершилась.
Одновременно с Алексеевым, в Париж из Лондона прибыл Ллойд-Джордж, где прошли промежуточные выборы в британский парламент. На этих выборах партия премьера понесла ощутимые потери в отданных за неё голосах британских избирателей, что ставило под большую угрозу будущее кабинета министров либеральной партии. Самое лучшее лекарство от этих проблем было скорейшее завершение мирной конференции, роспуск непомерно большой для метрополии армии и возвращению к мирной жизни.
Об этом с Ллойд-Джорджем говорили представители большого капитала, тайно финансировавшие его партию. Об этом премьеру говорил молодой король Георг во время их встречи в Виндзоре, куда временно переехала королевская семья, пока шло восстановление разрушенных немцами королевских дворцов. Об этом Ллойд Джорджу говорили простые избиратели, толпами осаждавшие его наспех отстроенную резиденцию на Даунинг-стрит. Премьер был со всеми очень любезен, стоически выслушивал пожелания собеседников и обещал закончить войну в самое ближайшее время, и при этом непринужденно сваливал всю вину за задержки на американского президента. Это была очень удобная позиция, поскольку во многом, Ллойд Джордж был действительно прав.
Выслушивая доклады министров о положении в стране, премьер поинтересовался о том, в каком состоянии находиться трофейный германский флот, переведенный англичанами после капитуляции из немецких портов на главную базу британского флота в Скапа-Флоу. Положение некогда грозной «владычицы морей» было плачевным. От прежнего морского могущества не осталось и следа, всего несколько крупных кораблей нуждающихся в основательном ремонте, вот все чем располагала на этот день Англия. Теперь на её славный морской титул с чистой совестью претендовали США и Япония, выбившаяся в морские лидеры только благодаря бедственному положению Британии.
Англичане очень рассчитывали на свои боевые трофеи, которые позволяли бы им, по количеству линкоров и главных калибров, чувствовать себя равными с французами и русскими флотами. Ни о каком дележе добычи Ллойд Джордж и не желал слышать, полагая, что американцам вполне хватит германских транспортных кораблей, французы могут довольствоваться кораблями австрийской империи, а с русских будет достаточно и одного линкора, доставшегося им в Любеке и спешно уведенного в Кронштадт.
На вопрос премьера о степени строгости содержания экипажей плененных кораблей, адмирал Боулз отвечающий за прибывшие в Скапа-Флоу корабли, горячо заверил премьера, что все находиться под полным контролем английских властей.
- Каждый корабль полностью изолирован от остальных кораблей эскадры. Командам полностью запрещено общение между собой как с помощью сигнальных флажков, так и посредством перепискою или личных встреч. Корабельные радиостанции были приведены к молчанию сразу по прибытию в Скапа-Флоу, путем полного демонтажа передающих устройств.
Команды кораблей не допущены к сходу на берег до подписания мирного договора, так, что возможность преступного сговора между собой с целью уничтожения судов полностью исключается.
Незадачливый адмирал, браво рапортующий высокому начальству, совершенно не представлял, что даже в таких драконовских условиях содержания на рейде, команды германских кораблей ухитрились наладить подпольную связь между собой и были готовы затопить свои корабли по условному сигналу своего флагмана контр-адмирала фон Рейтера. Тайное сношение между пленными кораблями происходило посредством английского парохода, который привозил на немецкие корабли продукты для экипажей.
Маленькие записки от адмирала Рейтера, ловко спрятанные среди продуктов, извещали экипажи кораблей о возможности затопления их кораблей, но без четкого указания срока. Экипажи всех кораблей прекрасно понимали, что рискуют своими жизнями, но среди них ни оказалось, ни одного предателя.
Возвращение к столу переговоров трех глав правительств, придало конференции мощный импульс к её скорейшему завершению. Отсутствие в Париже Вильсона, поразившего европейцев своим агрессивным упрямством в достижении поставленных целей, позволило оставшимся правителям оказывать активное давление на Лансинга с целью коррекции ранее непоколебимых позиций Америки в нужную европейцам сторону. Это в первую очередь касалось репараций и их военных долгов Америке.
Оказавшись между трех огней, госсекретарь отправил Вильсону телеграмму, в которой спрашивал о возможности его прибытия в Париж и описывал свои успехи относительно Лиги наций. Ободренный тем, что европейцы приняли его проект устава Лиги, Вильсон согласился на изменении американской позиции по репарациям, но отверг любой намек на списание военных долгов. «Долги это святое, этому учили нас наши отцы пилигримы» - было начертано в телеграмме Лансингу, и госсекретарь не преминул процитировать эту часть послания на очередном заседании большой четверки.
Как следствие нажима со стороны европейцев Лансинг согласился на передачу Японии прав на аренду и оккупацию Шаньдунского полуострова с портом Циндао, ранее принадлежащего Германии. Эти действия вызвали бурный протест со стороны китайской делегации, которая в знак протеста покинула конференцию, не признавая за европейцами право по своему усмотрению кроить земли молодой республики.