- Господа, прежде чем мы приступим к обсуждению польского вопроса, я хотел бы обговорить некоторые нюансы, без уточнения которых этот разговор бесполезен. Мы полностью и всецело понимаем ваше желание дать полякам свободу, и в этом мы готовы идти с вами до конца. Однако хочу напомнить вам, что наша страна входит в число стран победителей, и мы не позволим никому диктовать нам условия относительно целостности нашего государства. Эта наша твердая позиция и отступать от неё мы не намерены.
Алексеев замолчал, давая возможность всем несогласным высказаться, но союзники молчали, и тогда Верховный правитель продолжил.
- Как вы сами понимаете, о безвозмездной передаче польских земель не может идти речи но, идя на встречу господину Вильсону, мы готовы уступить часть своих владений в обмен на иные территории германской или австрийских империй.
- Что вы конкретно имеете в виду господин Алексеев? – немедленно ответил Клемансо. На этом заседании Вильсон отсутствовал, его вновь подвело здоровье и поэтому француз без всякого смущения, несмотря на присутствие Лансинга взял на себя роль первой скрипки. – Мы хотели бы услышать конкретно, что вы согласны отдать и что просите взамен.
- Мы не просим, господин Клемансо, мы предлагаем произвести обмен – мгновенно отпарировал выпад француза Алексеев, не желая ни в чем уступать своему маститому противнику, в этом сложном поединке. Желтые глаза тигра сразу вспыхнули недобрым огнем: - мы вас внимательно слушаем месье.
- Благодарю – Алексеев чуть заметно кивнул и хорошо поставленным голосом начал говорить. Суть его речи сводилась к готовности уступить в пользу образуемого польского государства, свои земли, начиная от старой российско-германской границы до Лодзи. Северная точка отдаваемых земель был Торн, а южной точкой новой границы стал Краков. Взамен их Алексеев требовал передачу России Мемеля вместе с устьем Немана и территориальных послаблений для Германии, виде оставлений в составе германской республики Нижней Силезии.
Подобный альтруизм в пользу немцев был порожден очень простой, но очень важной причиной. На землях Нижней Силезии располагались важные промышленные заводы, на которых русское правительство имело свои скрытые интересы. Передача такого мощного потенциала в руки поляков было полностью недопустимым и поэтому Алексеев, и решил поступиться частью своих земель, действуя с дальним прицелом.
В собственность поляков переходило всё, за исключением железной дороги и ткацких фабрик, которые были объявлены собственностью России. Понимая всю важность их для молодого польского государства, русские были готовы вести дальнейшие переговоры об их продаже, но не о какой безвозмездной передаче не могло идти речи.
Предложение сразу поддержал Ллойд-Джордж, во-первых, британец был явно против передачи силезских заводов в руки поляков, поскольку это сразу снижало возможность немцев по выплатам репараций. А во-вторых, он просто не желал усиления польского правительства, которое было полностью под контролем французов.
Клемансо наоборот, стал энергично требовать передаче польской стороне Варшавы как главной столицы польских земель. На это, Алексеев заметил, что польское правительство уже назвало своей столицей древний Краков и он полностью согласен с таким подходом.
Напирая на Алексеева, Клемансо надеялся на поддержку Лансинга, но госсекретарь не проявил активности, посчитав предложение русской стороны хорошим компромиссом в столь сложном и запутанном для американцев вопросе. Лансинг плохо представлял себе, о каких землях идет речь и кто имеет на них больше прав поляки или русские. По большому счету ему было все равно, главное лед тронулся, и он может рапортовать президенту о появления прогресса в польском вопросе.
Оставшись в одиночестве, Клемансо был вынужден сдаться и первая договоренность о границах польских земель, была зафиксирована на бумаге, с маленькой пометкой что, понимая всю важность этого вопроса, договаривающиеся стороны готовы продолжить консультации. На ней настоял Лансинг, и как оказалось не спроста. Когда Вильсон узнал о результатах переговоров, гнев охватил его. Он обрушил на голову Лансинга град незаслуженных упреков и как результат, у него сразу зашумело в голове и доктор Грейсон, был вынужден пустить ему кровь. Когда он узнал о намерениях президента завтра присутствовать на заседании четверки, то сразу предупредил Вильсона об опасности его затеи.
- Вы конечно в полном праве распоряжаться собой господин президент, но со своей стороны я должен предупредить вас. Из-за какой-то Польши вы сильно рискуете своим здоровьем господин президент. Сейчас вы в положении стрелка, у которого один патрон и вы должны выбрать свою главную цель Европа или Америка.
Вильсон сразу понял, о чем говорил доктор. Проходи этот разговор в марте, Вудро, без всяких сомнений очертя голову, бросился бы в схватку с русскими, но на дворе стоял июнь, а впереди было трудное покорение мнения американского народа, а это было очень трудной задачей. Поэтому после недолгого колебания, Вильсон остался дома, дав Лансингу приказ не останавливаться на достигнутом рубеже и активными действиями не давать русскому медведю уползти в свою берлогу.
Новая встреча началась выступления американского госсекретаря, что позиция президента Вильсона подразумевало выделение полякам гораздо больше земельных уступок, чем это было зафиксировано ранее.
- Господин Лансинг – спросил Алексеев – я хотел бы уточнить, американская сторона принимает те договоренности, что были достигнуты вчера и просит расширить территорию Польши или президент Вильсон отвергает все то, о чем мы с вами договорились.
- Президент Вильсон видит новую Польшу в более широких границах, чем те, которые вы ей определяете мистер Алексеев.
- Извините, господин госсекретарь, но я хочу знать, остаются ли в силе те земельные обмены, что были зафиксированы на нашей прежней встрече? Я хочу услышать от вас только самый простой ответ да или нет, и более ничего.
- Да, но...
- Прекрасно господин Лансинг, российская делегация готова вести переговоры о новых изменениях наших границ с Польшей.
Клемансо и британский премьер мудро молчали. Они ещё в прошлый раз поняли, что русские готовы поступиться своими польскими владениями и поэтому снисходительно смотрели на Лансинга излагающего волю нелюбимого ими президента.
- Как далеко на восток вы согласны передвинуть свою границу господин Алексеев – поинтересовался Ллойд-Джордж. Убедившись, что русские не претендуют на изменение раздела турецкого наследия в Азии, прагматичный британец решил поддержать Алексеева в противовес Клемансо, исповедуя, подлинную английскую политику по стравливанию своих сильнейших соседей по Европе.
- Мы готовы передвинуть свои границы от Лодзи до Вислы господа, оставляя за собой Варшаву, – услышав эти слова, все сидящие за столом бросились к географическим картам, дабы оценить масштаб русского отступления.
- Как вы видите, это очень большое пространство и поэтому мы считаем, что требуемые нами за них уступки будут сочтены вами как приемлемые.
- Что вы хотите получить? – сварливо поинтересовался Клемансо.
- Как я понял, господин президент, намеривался полностью передать полякам прусские земли? – спросил Алексеев Лансинга.
- Да, это так. Президент Вильсон считает, что все зло германской империи взращено в Пруссии, и оно должно быть полностью искореню, что бы в Германии не было очага реваншизма.
- В таком случае мы хотели бы получить в свое владение город Кенигсберг и всю прилегающую к нему территорию.
Все присутствующие вновь уткнулись в карты, в полголоса оценивая земельные претензии русских.
- Мне кажется это вполне приемлемо господа - произнес британский премьер первым, оторвавшимся от разложенных перед ним карт – русская армия кровью заплатила за этот город, взяв его штурмом в кротчайшие сроки. Но мне кажется это ещё не все ваши претензии господин Алексеев.
- Вы правы господин премьер. Кроме Кенигсберга мы хотели бы получить ещё одно территориально приращение, но только на юге своей страны.