Встреча двух этих людей состоялась в канун нового 1920 года, когда барон решил навестить своих раненых бойцов в госпитале Урги, куда они были перевезены с поля боя, по указанию Унгера. Ранение Покровского к счастью оказалось не тяжелым. Вражеская пуля прошла на вылет его ногу, не задев при этом бедренную кость. Вовремя наложенный жгут, а так же помощь одного из казаков сумевшего заговорить кровь в ране, спасли полковника от сильной кровопотери, и теперь больному предстояло длительное выздоровление.
- Рад вас видеть в добром здравии Алексей Михайлович – произнес Унгерн, входя в крохотную одноместную палату, которую Покровскому выделили по личному требованию борона.
- Спасибо Роман Федорович. Я слышал вас можно поздравить – отвели Алексей, намекая на третью звездочку по погоне барона. Едва стало известно о взятии Урги и полном освобождении Монголии от китайцев, как оба атамана Забайкальского и Уссурийского казачьего войска, объявили о присвоении барону Унгерну звания генерал-лейтенанта. Об этом была срочно уведомлена Москва, но Алексеев не торопился утверждать это решение казаков, хотя и не отвергал его. Сложная политическая обстановка вокруг Китая, не позволяли верховному правителю открыто встать на сторону барона и тем самым ответственность Москвы в его смелых действиях.
- Ах, вы об этом – протянул Унгерн – ну это только решение казаков. Боюсь, что господин Верховный правитель не скоро решиться, утвердить их решение. Политика, ну её. Я пришел узнать, чем я смогу наградить вас. Не продержись вы столько времени, разгром Бао Линя стоил бы мне много крови, а так девять тысяч сабель готовы к выступлению на Пекин.
- Значит все-таки Пекин?- с сожалением спросил Покровский.
- Пекин, Пекин – радостно подтвердил Унгерн, увлеченно глядя на собеседника – один стремительный рывок и он наш со всеми потрохами. Как жаль, что вы не сможете принять участие в этом походе. Я говорил с докторами, они признают вас здоровым не раньше чем через три месяца, а я планирую рейд вначале марта.
- А может лучше основательно закрепиться в Урге и только потом двигаться на Пекин? – спросил Покровский явно не разделявший восторга собеседника.
- Нет, вы решительно не осознаете всей важности момента, дорогой Алексей Михайлович. Пока мы будем сидеть в Урге, китайцы соберут новые силы и тогда о броске на Пекин следует забыть. Наступать нужно сейчас, пока враг ослаб, и в его рядах нет единства.
- Вы рассчитываете на свою жену, с помощью которой намериваетесь захватить центральную власть в Поднебесной?
- Да рассчитываю. Вы не представляете, как крепко сидит в этих китайцах чинопочитание и преклонение перед императорской властью. Даже сейчас, когда в Пекине сидит Сун Ятсен, сотни людей стремятся попасть на прем к последнему императору Пу И, что бы получить у него привилегию.
- Китайцы никогда не признают ваши права на трон, Роман Федорович – с вздохом произнес Покровский, чем вызвал недовольство собеседника.
- Признают, как когда-то признали над собой власть великого Темучина!
- Признают – согласился Покровский – чтобы потом спокойно переварить завоевателей. Вспомните историю так вами любимых монголов. Они растворились подобно горсти песка в морских просторах, и большинство завоеванных ими земель досталось Поднебесной.
Красные пятна негодования проступили на лице Унгерна:
- Вы рассуждаете как настоящий полковник Генерального штаба на докладе у Верховного главнокомандующего Алексей Михайлович. Сухо и взвешено.
Покровского очень подмывало напомнить барону недавнее сражение, но он благоразумно промолчал об этом.
- А может я и есть полковник Генерального штаба? – усмешкой спросил он стоявшего в изголовье Унгера.
- Ничуть этому не удивлюсь – холодно бросил собеседник и, повернувшись спиной, отошел к окну - и что же вы мне посоветует, господин полковник? Сидеть в Урге и копить силы?
- Да, господин генерал. На мой взгляд, это самый благоприятный вариант.
Барон в ответ недовольно крякнул, но промолчал, выражая тем самым готовность, продолжить слушание аргументов своего собеседника.
- Поймите Роман Федорович – мягко начал Покровский – в том, что вы сможете захватить Пекин силами нашей дивизии, я нисколько не сомневаюсь. Несколько переходов и город ваш. Момент действительно очень благоприятный. Но гораздо труднее вам будет удержать завоеванное и тут силами девяти тысяч сабель против китайских генералов, никак не обойдешься.
- А мои монголы? А разрозненность китайцев и слабость их армий? Вспомните восстание боксеров в Пекине, и каким числом европейских солдат оно было подавлено? – яростно парировал Унгерн аргументы своего собеседника.
- Увы, при разгроме боксеров все европейские державы действовали воедино, что и обеспечило успех союзного войска. Сейчас же, каждый сам за себя. Не думаю, что известие о взятии вами Пекина вызовет радость в Токио и Лондоне.
Что касается ваших верных монголов, то у них тоже существуют свои интересы. Большая часть князей и Богдо-Гэгэн безоговорочно поддержали вас, когда речь шла об освобождении их родины. Поход на Пекин за богатой добычей их тоже обрадует дело, как говориться им привычное. Но вот восстановление монгольской империи это уже совсем другая идея и по моим наблюдениям к этому из них мало кто готов.
К тому же монгольская кавалерия с саблями и пиками, это не та армия, с помощью которой можно покорить азиатский мир. Как показала практика прошедшей войны, кавалерия является грозной силой, когда она подкреплена пушками и пулеметами.
- Значит Генштаб против? Что ж очень жаль – коротко произнес барон – жаль, что я несколько ошибся в вас, предполагая, что нашел своего верного товарища по боевым замыслам. В ваших словах уважаемый Алексей Михайлович есть, огромная доля истинны, но я всю свою жизнь привык опровергать логические выводы и красиво выстроенные на бумаге расчеты штабных умников, всё знающих и всё понимающих.
Однако вопреки всем расчетам и выкладкам я совершил свой поход в Монголию и взял Ургу. Вопреки всяческим прогнозам я разбил армию Бао Линя и обязательно двину свои войска на Пекин. Это слишком ценный приз, чтобы отказаться от него только из-за логических рассуждений. Как сказал поэт Горький: «Безумству храбрых поём мы песни».
- Извините Роман Федорович, я и не думал, что мои взгляды на войну так расстроят вас – произнес Покровский, с сожалением глядя на скрестившего, на груди руки барона Унгерна.
- Отнюдь нет. Я очень рад, что у меня есть честный и здравомыслящий представитель Генерального штаба, на которого я могу полностью положиться. Выздоравливайте дорогой Алексей Михайлович, вы мне очень скоро понадобитесь.
И действительно, пролежав в лазарете ещё две недели, выписанный на долечивание, Покровский был назначен комендантом Урги и верховным комиссаром всей Монголии. Барон фон Унгерн слов на ветер не бросал.
После всестороннего обсуждения, ранее вынесенного Вами вопроса о массовом производстве танков отечественной промышленностью, наша комиссия пришла к следующему выводу. Исходя из того, что наш отечественный танк Пороховщикова по-прежнему находиться на стадии инженерной доработки, за главную основу производства танков следует взять французский танк марки Рено. Он прост в изготовлении и легок как техническом содержании, так и ремонте.
Кроме этого танки этого типа прекрасно зарекомендовали себя при прорыве оборонительных позиций немцев на Западном фронте. Своим вооружением, танк прекрасно может действовать как при поддержке пехоты, так самостоятельно, уничтожая засевших в траншеях солдат противника и пулеметных гнезд линии обороны.
Основными недостатками танка Рено комиссия считает его тихоходность и противопулеметная броня, делающая его абсолютно беззащитным от артиллерийского огня полевых пушек ведущих огонь с открытых позиций, прямой настильной наводкой.