Именно в этот момент встал вопрос о кандидате на пост верховного комиссара Африки по работе со спец. контингентом. Желающих ехать в далекую страну и выступать там, в роли надзирателя никто из старых и новых чиновников по доброй воле не хотел, и поэтому Дзержинскому без особого труда, удалось продавить кандидатуру Фрунзе на этот пост. При подобном раскладе дел, были сыты волки и целы овцы.
Отошедший России по воле судеб, бывший Берег Рабов, находился на берегу Гвинейского залива и представлял собой узкую полоску земли, зажатую в строго вертикальном положении, между британской Ганой (Золотой Берег) и французской Дагомеей (Берег Невольников). В основном бывшая германская колония экспортировала прекрасный кофе, какао, кокосы и хлопок, но поскольку у соседей водились алмазы и золото то, по мнению российских геологов, они могли быть и в Того. Поэтому одной из главных задач Фрунзе, поставленных ему перед отплытием из Одессы, было проведение геологической разведки новых земель на предмет залежей полезных ископаемых.
Кроме этого, необходимо было как можно скорее принять под свою руку все земли открытые гером Нахтигалем и привести к присяге российскому государству вождя северных племен кабре Мпузи II, за время войны доставившего много хлопот французской колониальной администрации. Пользуясь смутами европейской войны, местный король сумел сколотить вполне боеспособную армию и дошел до того, что стал требовать с белых людей хорошую мзду, за мир и спокойствие на землях Того.
Соглашаясь на предложение Дзержинского стать во главе администрации русской колонии в Африке, Фрунзе в душе ощущал себя новым Морганом, который после долгого противостояния властям, получил чин губернатора далекой Ямайки. При этом, он не чувствовал ни малейшего угрызения совести, от сотрудничества с властью. Главная цель его бурной молодости достигнута, царизм пал и теперь можно было подумать и о своем грядущем.
Рассматривая расстеленную на столе карту Того, подобно опытному полководцу Фрунзе уже мысленно рисовал куда направит свой маленький, но очень не простой спец контингент. Кроме него, в Африку прибыл ещё один революционер, чьё присутствие на самой государственной службе порождало в сердцах либералов и демократов всех мастей глухое ворчание плавно переходящее в злобный крик.
Этим раздражителем свободной прессы, был никто иной, как Григорий Иванович Котовский. Человек легенда, «последний гайдук», как иногда его называли за глаза, бессарабские крестьяне. Энергичный и бесстрашный разбойник, приговоренный за свои деяния к смертной казни, будучи направленный на фронт для искупления своей вины, сделал быструю военную карьеру, дослужившись до поручика. Воюя под командованием Щербачёва, он получил Анну и Владимира с мечами, но в самом конце войны сильно повздорил со Слащевым и был вынужден оставить службу.
Вернувшись в родную Бесарабию, он подвергся притеснениям со стороны местных властей. Долго терпеть подобного обращения Котовский не смог и однажды после очередной провокации он ответил силой. Против него был инициирован судебный процесс, грозивший боевому офицеру тюрьмой. Неизвестно чем бы это все кончилось, если бы в дело не вмешался генерал Щербачев. Дело было замято, а сам его виновник был отправлен в Африку в качестве военного специалиста, будущих колониальных войск.
Появление такого знаменитого человека как Котовский очень импонировало Фрунзе испытывавшего настоящий кадровый голод. Если для российского чиновника отправка на Дальний Восток и Сибирь расценивалось как суровое наказание, то посылка в Африку была сходна с отправкой на каторгу. По замыслу верховного комиссара, Котовскому предстояло усмирить Мпузи, опираясь исключительно на привезенных в Африку осужденных. Согласно указу Верховного правителя те, кто соглашался на сотрудничество с властями, получали статус колониста с правом возвращения в Россию, через восемь лет.
Большинство прибывших в колонию каторжан согласились с изменением своего положения. Исключение составляли украинские националисты во главе с атаманом Кокубенко, которые не признавали над собой власть москалей. Этих бузотеров нужно было прочно изолировать от остальных колонистов и Фрунзе ломал голову как это сделать без пролития крови.
Размышление верховного комиссара были прерваны громкими шагами в прихожей, дверь распахнулась и в комнату просунулась голова посетителя.
- Разрешите, Михаил Васильевич? – громко рыкнул Котовский, несколько спрашивая, сколько извещая о своём прибытии. За его спиной отчаянно трепетал Никиша, временный секретарь Фрунзе, делая верховному комиссару знаки, что он не пускал Котовского без доклада, но «последний гайдук» полностью игнорировал его присутствие в приёмной.
- Проходи Григорий Иванович – учтиво произнес Фрунзе и Котовский уверенным шагом направился внутрь кабинета, с треском захлопнув дверь перед самым носом бедного Никиши.
Герой Бесарабии был одет в летнюю форму русского офицера, но без погон, с двумя крестами, Владимира и Анны, на пятиугольных колодках. Поскрипывая новенькими хромовыми сапогами и придерживая рукой переброшенную через плечо шашку, Котовский прошел через всю комнату и приблизился к стоявшему у стола Фрунзе.
- Знакомишься с местной диспозицией – спросил Котовский, оглядывая лежащую поверх столешницы карту и оценив творение французских картографов, вынес свой вердикт - скверное исполнение, доложу я тебе Михаил Васильевич. Наверно господин Кольбер презентовал?
Фрунзе утвердительно кивнул головой.
- И наверняка при этом говорил массу высоких слов о боевом братстве и о необходимости белым людям держаться вместе. А после чего подсунул вот это творение – презрительно произнес гайдук.
- Чего ты взъелся на мсье Кольбера, Григорий Иванович? Он в меру обаятелен, в меру хамоват, в меру трусоват и в меру жадноват. Одним словом типичный французский колонизатор.
В ответ Котовский снисходительно улыбнулся и, порывшись в планшете, вытащил другую карту.
- Вот полюбуйся, немецкая, трофейная. И знаешь, где достал? Купил на черном рынке у господина французского интенданта за шестьдесят целковых. Кстати у них здесь на черном рынке наш рубль идет пять к одному франку. Задирают курс, конечно, черти, но что делать.
Котовский энергичным движением разложил свою карту и наглядно продемонстрировал Фрунзе, её превосходство над подарком мсье Кольбера.
Различия были действительно налицо и не в пользу французского творения. В южном секторе Того отсутствовала цепочка небольших озер, плавно переходящие в болота. Вместо одной единственной дороги, на карте Котовского были четко обозначены три другие тропы, со всеми стоянками и колодцами.
- Н-да – задумчиво протянул Фрунзе – как они с такими картами здесь воевали?
- Очень даже просто. Подкупили местных вождей и вместе с их проводниками, воевали с солдатами кайзера. Да здесь особой заварушки и не было, в отличие от Юго-Восточной Африки. Регулярных войск кайзера в Ломе не было, только одни фермеры и охотники. Господа союзники ввели войска с двух сторон, и губернатор подписал акт о капитуляции – охотно разъяснил Котовский, уже успевший полностью освоиться и перезнакомиться с половиной местного населения.
– И что же ты надумал Михаил Васильевич относительно моего отряда? – спросил гайдук, когда Фрунзе поднял голову, ознакомившись с картой.
- Не отряда, а бригады Григорий Иванович. Так как я у французов числюсь генералом, так что тебе никак нельзя быть ниже бригадира.
Оба от души посмеялись над шуткой Фрунзе, после чего верховный комиссар карандашом обвел север колонии.
- Вот сюда, тебе надо выступать Григорий Иванович и чем, скорее тем лучше. Пока этот Мпузи не пронюхал обо всей нашей численности. Солдат тебе могу дать человек триста не больше, все остальное твои орлы.