Прикрываясь деревянными щитами, гвардейцы Мпузи стремились, во что бы то ни стало сблизиться с врагами и забросать их копьями. В ответ со стороны котовцев летели гранаты, но и они не могли остудить яростный напор, мстителей. Копья упорно летели одно за другим и иногда находили свои жертвы. Так, одно копье попало в руку Журбе, метавшему гранаты. Превознемогая боль он не выпустил из побелевших от боли пальцев гранату, переложил её в другую руку и метнул её в наступающего врага. Мощный взрыв разметал приблизившихся к фургону воинов противника, но сам Журба был вынужден оставить бой и заняться раной. От другого копья погиб один из пулеметчиков и вместо него лег сам комбриг.
Положение было критическим, когда сквозь грохот взрывов и треска выстрелов отважные смельчаки расслышали раскатистое, громкое «Ура!». Это эскадрон Котовского, спешил на помощь своему комбригу.
- Наши!– радостно пронеслось по цепи отряда Котовского и черный страх, закравшийся было в души людей, сменился яростным весельем боя. За считанные мгновения доскакал эскадрон до рядов противника и сходу врезался в них.
Атака конницы, для привыкших сражаться исключительно в пешем строю воинов, было большим испытанием, которое они не выдержали. В числе тех, кто изъявил желание присоединиться к Котовскому, было немало казаков, попавших в Африку по тем или иным причинам. Привыкшие сражаться на коне, они принялись наносить сабельные удары направо и налево, каждый из которых был смертелен для врага. Среди казаков были такие, кто с одного удара мог разрубить противника на две части, чем повергали в ужас негров, незнакомых с мастерством рубки.
Не выдержав двойной удар противника, кабре в панике отступили в деревню, где укрылись за многочисленными строениями. У кавалеристов Котовского был большой соблазн продолжить преследование врага и на плечах беглецов ворваться в деревню, однако комбриг не рискнул малыми силами штурмовать столицу Мпузи, рискуя завязнуть среди многочисленных строений.
Поэтому он дождался прихода своих пеших сил, а только затем начал штурм деревни. Под прикрытием стрелков и пулеметчиков к передней линии хижин приблизились два солдата, вооруженных огнеметами привезенных из германского арсенала в Ломе и стали методично поджигать одно соломенное строение за другим. Будучи прагматиком, «последний гайдук» решил одержать чистую победу с минимальными потерями, прекрасно осознавая, как ему важен каждый белый поселенец.
Запалив один край деревни, комбриг стал охватывать горящее поселение с двух сторон, уничтожая всякого, кто пытался прорваться через ряды его отряда. В результате этого, негры были вынуждены бежать через западные ворота деревни, оставив родовое поселение несчастного Мпузи. За один только день было убито около восьмисот воинов и ранено тысяча четыреста. Но не только потери были страшны для народа кабре. Они потеряли своего вождя, чья голова была унесена пришельцами и выставлена на всеобщее обозрение на центральной площади Санти, для устрашения мятежников.
Вернувшись в Санти с победой, Котовский немедленно телеграфировал о своем успехе Фрунзе, пообещав тому три месяца спокойной жизни в этом районе колонии, что было важным известием для верховного комиссара. Добившись замирения, на севере, он энергично приступил к проведению геологической разведки на юге, где по всем признакам должны были быть залежи фосфатов и железной руды. Одновременно с этим Фрунзе готовился к приему новых партий осужденных, жизнь налаживалась.
Если кавалеристы Котовского изнывали от жары тропиков, то кавалерия барона Унгера ужасно мерзла. Конец января 1920 года в Монголии выдалось особо холодным, что внесло определенные коррективы в планы нового Чингисхана.
Агрессивное поведение рыжего «потрясателя Вселенной» сильно насторожили находившихся в Пекине представителей великих держав, и в первую очередь британцев. Едва только им стало известно о намерениях барона продлить свой поход на юг, как глава британской миссии, бригадный генерал Брукс подал русскому представителю гневный протест против действий барона Унгерна.
Когда Перкенс посланный в русское посольство вернулся, его новости сильно разочаровали генерала.
- Русский поверенный господин Корф, отказался принимать наш протест. С его слов, русская сторона не несет никакой ответственности за действие отставного генерал-майора Унгерна, как в Урге, так и на другой территории Китая. Это хороший ход сэр, они умывают руки и нам нечего предъявить Москве, кроме русского подданства барона.
- Да, но мне от этого не легче. Наш агент сообщает, что выступление Унгерна состоится со дня на день, а Пекин полностью не готов к обороне. Генерал Пэй Фу опрометчиво отослал все лучшие части против генерала Фэн Юсяня из Чжилийской клики, оставив для охраны столицы лишь одну бригаду, а этого так мало! Боюсь, что при вступлении в Пекин, монголы Унгерна могут устроить кровавый кошмар подобно тому, что был при восстании боксеров.
- Это вряд ли, господин генерал. Унгерн претендует на трон богдыхана и большие жертвы среди его новых подданных, совершенно не нужны барону. Думаю, что взятие Пекина обойдется малой кровью.
- Боюсь Перкенс, что наши понятия о малой крови сильно расходятся с понятиями этого ужасного монстра. Обречь на гибель от холода и голода такое количество людей, это знаете ли не шутка.
- К чему жалеть об этих азиатах господин генерал, главное чтобы не пострадали наши люди, а остальное мне представляется мало интересно.
Брукс нервно прошелся по кабинету и остановился у окна, из которого хорошо проглядывалась крыша американской миссии.
- Что слышно от наших заокеанских друзей? Каковы их намерения относительно прихода Унгерна в Пекин – спросил он у своего помощника, закурив сигару.
- Янки чертовски прагматичный народ сэр. Их мало волнует Унгерн, которого они считают халифом на час. Всё свое внимание мистер Фариш уделяет молодому Чан Кайши, в котором видит человека способного сохранить Китай единым и целым государством. Естественно под управлением Вашингтона.
- Наивный человек. Сейчас, когда независимых от центральной власти генералов как тараканов в банке, совершенно невозможно угадать имя будущего победителя этой милитаризированной клики. Что слышно о Сунь Ятсене?
- Председатель Гоминдана находится в Нанкине и ограничивается телеграммами послам великих стран об угрозе государственности Китая.
- Демагог. Значит, нам придется самим расхлебывать эту русскую кашу. На японцев как я понимаю надежды никакой?
- Совершенно верно сэр. Господин Доихара полностью занят усилением власти Чжан Цзолиня и на все наши известия об Унгере отвечает только вежливым киванием.
- Ладно, будем уповать на господа Бога и то, что рядом с генералом Унгерном нет человека искушенного в тайной дипломатии.
Диктатор Монголии, выступил в свой новый поход 4 февраля, как только позволила погода. Словно подыгрывая ему, вслед за морозами наступила оттепель и усиленная свежим пополнением, Азиатская дивизия устремилась на Пекин.
Унгерн строго придерживался прежней доктрины монгольского полководца и совершал длительные переходы, имея запасных лошадей. Пекинский правитель генерал Пэй Фу со страхом встречал очередной рассвет и первым делом хватал карту, отмечая на ней успешное продвижение сил противника.
Вступив на территорию Внутренней Монголии, барон повсеместно встречал поддержку со стороны коренного населения, тогда как китайцы колонисты, густыми толпами потянулись к Чжанцзякоу, с помощью оборонительных линий которого, генерал Пэй Фу собирался противостоять Унгерну. Древние стены, доставшиеся китайцам от их предков, спешно восстанавливались и укреплялись ещё со средины января месяца, когда угроза прорыва монголов к Пекину стала вполне реальной вещью.
Подобно огромным синим муравьям, сначала десятки, а потом сотни китайцев трудились над превращением Чжанцзякоу в неприступную твердыню, о которую должны были разбить свои головы нечестивые северяне. Едва только, стало окончательно ясно, что Унгерн движется на столицу поднебесной империи во главе орд кочевников, генерал Пэй Фу начал немедленную переброску к великой китайской стене почти все свои резервы.
Однако напрасно пекинский властитель строил надежды, относительно возможности разгрома противника при помощи древнего укрепления. Полностью повторяя деяния древних кочевников, Унгерн, создав у китайцев иллюзию присутствия возле Чжанцзякоу всего своего войска, атаковал совсем в другом месте, где у неприятеля были лишь малочисленные заслонные отряды.