Предлагаемое в нашем исследовании решение вопроса о смысле философии Эригены, таким образом, сводится, в общем, к положению, что она представляет попытку соединить монизм (идеалистический) с христианским теизмом и обосновать первый на данных последнего, так что она не может быть признаваема стоящей в чисто внешних отношениях к христианскому учению, хотя бы попытка эта в действительности и не вполне достигала своей цели. Происхождение системы философа в целом, с характерными для нее чертами, поскольку она предвосхищает до известной степени результаты новейшей философии, объясняется из усвоения и самостоятельного раскрытия Эри–геной известных данных богословско–философской спекуляции Востока на почве принципов и воззрений западной августиновской спекуляции.
Соединяя признание за сочинением выдающихся достоинств с совершенно уничтожающей его выводы критикой и заменяя последние собственными выводами, рецензент, в главной критической части своей рецензии, поставив прежде всего в упрек автору «слишком прямолинейное» ведение дела,[15] по поводу указания автора на монизм и теизм Эригены заявляет сначала, что Эригена не монист (в строгом смысле), а затем употребляет все усилия доказать, что он пантеист, а не теист;[16] касаясь далее вопроса о происхождении системы философа, он отвергает христианский смысл учения Эригены об образе Божием в человеке и объясняет возникновение его воззрений путем усвоения им, как аскетом–мистиком, неоплатонических мыслей.[17]
Таково существенное содержание рецензии. Посылки для своих «выводов» г–н Серебреников, по его словам, находит в самом же сочинении, хотя автор его был настолько непроницателен, что пришел почему‑то к заключениям прямо противоположным тем, какие должны быть, так что рецензент, указав несоответствие их посылкам, на основании самого же сочинения отвергнул их и заменил своими. На долю автора, очевидно, выпадают лишь труды и дни собирания материала, хотя с достаточной полнотой и точностью, но без уменья разобраться в нем и со странной способностью утверждать в выводах прямо обратное тому, что ясно вытекает из приводимых им же самим посылок. На стороне рецензента, напротив, оказывается способность и заслуга быстро и без «большого труда» справиться с «запутанными» вопросами о «трудном для понимания», по выражениям самого рецензента, философе,[18] не прибегая ни к внимательному изучению первоисточников, ни к более или менее широкому ознакомлению с литературой предмета, на основании самой же рецензируемой книги.
Нужно однако лишь посмотреть ближе, каким образом рецензент достигает в действительности разрушительных целей своей критики и вместе с тем приходит сам к легкому решению трудных вопросов, пользуясь готовыми данными, чтобы убедиться в несколько странном отношении его к делу.
Во всей рецензии, где только заходит речь о смысле воззрений Эригены, г–н Серебреников приводит и старается доказать мысль о пантеизме Эригены. Автор книги при этом выступает у него как бы исключительно сторонником теизма Эригены, не обратившим никакого внимания на его пантеистические утверждения. Между тем сам г–н Серебреников представляет пантеизм Эригены в таком виде, как будто в его учении вовсе и нет никаких теистических элементов. Автор ока–яывается, при такой постановке дела, держащимся мнения, которое Не имеет ни малейших оснований за себя, а все основания находятся на стороне рецензента.
Но когда г–н Серебреников подробно рассуждает о пантеизме философа, доказывая, что «пантеизм — не залетная птица» в его системе,[19]он без нужды доказывает на самом деле именно то, что во всей силе утверждается в книге и автором, когда учение Эригены характеризуется там как строгий монизм.[20] Рецензент лишь как бы не замечает иногда, откуда заимствует свои доказательства.[21]
15
С. 472–473. В начале рецензии (С. 469–471) дается краткое указание содержания сочинения, или точнее — перечисляются его главы, причем с некоторой подробностью рецензент касается лишь введения. Неточности рецензента начинаются уже с самого заглавия его рецензии. По недосмотру, в заглавии рецензии при указании числа страниц книги введение (с оглавлением) оказывается пропущенным; вместо стоящих там: 1–514 стр., должно быть, по крайней мере: LVHI + 514. При перечислении же глав сочинения допускается неточность, когда говорится, будто «в главах