Директор встал из-за стола и подошел к окну, где замер, глядя на дымящие серые трубы соседней ТЭЦ.
— Если это не они, то я точно должен быть уверен, что это не они. Слишком хорошие специалисты, чтобы рубить с плеча. Поэтому я хочу услышать ваши предложения, что нам делать?
— Инвентаризация? — я вопросительно посмотрел на главбуха.
— Не получится. Если делать, как обычно делаем, то легко можно манипулировать. У нас двадцать участков по Сибири разбросаны, часть материалов все время в пути находятся, при желании, всегда можно манипулировать, если сотрудники не хотят реальную картину показать. Кроме того, у нас постоянно жуткий пересорт при любой инвентаризации. Я сомневаюсь, что инвентаризация что-то даст.
— Хорошо, допустим, что инвентаризация ничего не дает. А если провокация?
— Что значит — провокация?
— Ну, например, завести на склад то, что украдут в обязательном порядке.
— И в чем смысл? Мне не нужно, чтобы попался какой-нибудь кладовщик. — директор досадливо стукнул ладонью по стеклу: — Мне с начальниками цехов вопрос надо решить…
— Слушайте, господа руководители, я в ваших электроматериалах и прочих цветных металлах не очень разбираюсь, но вот представьте себе, на самом бытовом уровне…- я завис на минуту, перебирая в уме тысячи наименований товарных позиций: — Допустим, вы завозите на склад сотню пар унтов, под наименованием сапоги утепленные, и часть отправляете, к примеру, в Норильск, на тамошний участок. Вы туда можете в ближайшее время в командировку поехать?
— Нет, однозначно у меня нет времени туда кататься.
— Ну вот, вы там не появитесь. Тогда что мешает начальнику цеха с кладовщиком унты продать, а работникам выдать кирзовые сапоги с войлочными вставками, которые тоже числятся как сапоги утепленные, но стоят в разы меньше. А потом там появляется начальник цеха, который в любом случае обязан знать, какие сапоги закуплены для работников, и уже на этом его можно крутить. Ну вот, как-то так, с моей, милицейской, примитивной логики.
— Унты…- Елена Анатольевна задумчиво водила авторучкой по листу бумаги: — Не слишком это мелко?
— Мое дело предложить…- я пожал плечами.
— Нет, как рабочий вариант вполне. — директор задумался: — Я подумаю, что тут можно сделать. Что у нас еще важного?
— Пока ничего, я работаю, работы много. На следующей неделе приведу вам познакомится кандидата на должность юриста, который будет здесь постоянно сидеть. — я встал и откланялся.
По сложившейся на этом месте работы дурацкой традиции, телефон в моем кабинете начал трезвонить, пока я поднимался по лестнице. Пока я шел по длинному коридору, открывал кабинет и раздевался, телефон продолжал разрываться.
— Алло, говорите.
— Наконец-то! — изволил гневаться на той стороне провода мой неведомый собеседник: — Мне Громов нужен.
— Кто его спрашивает?
— Это уголовный розыск.
— Ох тыж! — честно говоря, не ожидал.
— Я вас слушаю.
— Громов?
— Громов, Громов.
— Вы, гражданин не веселитесь. На вас, между прочим, заявление поступило, по серьезной статье.
— Ну что вы, я совсем не веселюсь.
— Так вот, берите ноги в руки и приезжайте в районного управление внутренних дел. Паспорт у вас с собой?
— К сожалению, нет, не ношу с собой, потерять боюсь…
— Какой-либо другой документ с фотографией при себе есть?
— Пропуск на работу.
— Там фамилия указана?
— Да, указано все — фамилия, имя, отчество.
— Ладно, сойдет пропуск на первый раз. В следующий раз берите с собой паспорт.
— Угу. Всенепременно.
— Поднимаетесь на четвертый этаж, кабинет пятьдесят четвертый. Спросите капитана Паткуль. Записали?
— Я-я, натюрлих. — на автомате, пробормотал я еле слышно
— Что?
— Записал говорю, через час приеду.
— Желательно быстрее. Если не появитесь у меня через час, оформлю привод.
Кабинет на четвертом этаже, в котором размещались, как вещала табличка на двери, капитан Паткуль М. А., и старший лейтенант Косенко В. В., находился на последнем этаже старого здания постройки начала тридцатых годов и был похож на гроб — такой-же узкий и неудобный. Когда-то эти дома строились, как составная часть СоцГородка — жилья нового типа, где коммунарам давали только комнаты, туалеты были общими. Кухонь не было, есть коммунару полагалось в общей столовой. Постепенно дома нового быта превратились в обычные общежития, вот только одно меня смущало — я не был уверен, что мой двуспальный матрас в эту комнату войдет по ширине.