«А в казне-то у вас сколько?»
«Больше тысячи что-то никак не соберем, — признал Карбо. — То выиграем, то продуемся. Честно говоря, неровный у нас состав. Старикан Нероневи не вдохновляет — от державы не отходит, тактика у него азбучная. Я мог бы долго перечислять наши беды, да что толку?»
«Ты меня убедил — пойду играть за «Горгон»! — заявил Глиннес. — Нероневи уже десять лет тому назад еле ноги волочил. Вы бы еще Акадия капитаном выбрали!»
«Никому нет дела, всем все равно, — вздохнул Ао Гильвег. — Нужна встряска».
«Симпатичной шерли у нас уже два года не было, — пожаловался Карбо. — Дженлис Уэйд — глупее дохлого кавута. Когда с нее сорвали хламиду, она даже не поняла, что случилось. Барсилья Клофорет — длинная и тощая, как голодная выпь. На нее, голую, никто и смотреть-то не стал. Ушла с поля бледная от злости, не сказав ни слова».
«Тут у нас водятся симпатичные шерли, — Ао Гильвег указал большим пальцем за плечо, на своих дочерей Роланду и Беринду. — Неувязка только в том, что они норовят развлекаться не хуссейдом, а другими играми. Следовательно, потеряли квалификацию».
Вечер сменился авнессом, авнесс — сумерками, сумерки — темнотой, и Глиннеса уговорили переночевать в гостях.
Утром он вернулся на Рэйбендери и начал расчищать остатки стойбища треваньев. Любопытная деталь заставила его задуматься. Там, где горел костер, в земле осталось отверстие полуметровой глубины, похожее на яму из-под выкопанного столба. Только никакого столба там не могло быть — отверстие находилось точно посередине выжженного кострища. Глиннес не мог найти этому разумного объяснения.
В полдень прибыли Гильвеги, и через два часа на острове не осталось никаких следов пребывания Дроссетов.
Пока мужчины работали, женщины приготовили все, что можно было состряпать из продуктов, хранившихся в доме — о скудной кладовой Маручи они отозвались с пренебрежением. Вообще, Маруча не вызывала у Гильвегов особой симпатии — слишком много о себе думала.
Теперь Гильвеги были посвящены во все подробности постигших Глиннеса невзгод. Все они горячо ему сочувствовали, но советы давали самые противоречивые. Глава семьи, Ао Гильвег, пару раз встречался и говорил с Лютом Касагейвом: «Осторожный, лукавый тип, явно что-то замышляет. На Амбальский остров он переехал не в поисках деревенской тишины, помяните мое слово!»
«Все они одинаковы, хлопотуны инопланетные! — заявила его жена Клара. — Вечно у них уйма всяких дел, вечно беспокоятся, суетятся, все им не нравится, все хотят переделать по-своему. Не умеют жить по-человечески».
«Касагейв чего-то стыдится или рассеян до слепоты, — вставил Карбо. — Проезжаешь мимо на лодке, а он даже голову не повернет».
«Это от того, что он у нас большой аристократ, — фыркнула Клара. — Ему до простых смертных дела нет. Никого не пригласит, кувшин вина ни с кем не разопьет, это уж точно!»
Сестра Клары, Керранца, спросила: «А вышибалу ты его видела? Вот чудище, во сне не приснится! По-моему, он наполовину полгонийский чимпутан или еще какая помесь. Я такого бы на порог не пустила!»
«И то правда! — горячо подтвердила Клара. — Вылитый громила. При том не забывайте: с кем поведешься, от того и наберешься. Лют Касагейв не лучше своего слуги, вот увидите!»
Ао Гильвег с упреком воздел руки: «Полно, будет вам! Расшумелись! Подумайте головой-то, а не другим местом! Нет никаких доказательств того, что эти двое в чем-то замешаны — их даже ни в чем не обвиняют».
«Он мошенник! Хульденов надул и занял Амбаль. Этого тебе мало?»
«Может, его самого надули, откуда ты знаешь? Ни в чем не повинный человек тоже не прочь выгодно вложить деньги».
«Ни в чем не повинный человек вернул бы незаконно присвоенную землю!»
«Несомненно! Вдруг Касагейв так и сделает? — Ао повернулся к Глиннесу. — Ты с ним самим обсуждал этот вопрос? Нет? Я так и думал».
Глиннес с подозрением смотрел в сторону Амбальского острова: «Пожалуй, следовало бы с ним поговорить. В одном сомневаться не приходится: даже ни в чем не повинный человек потребует назад свои двенадцать тысяч озолей, а у меня их нет».
«Он заплатил их Глэю, пусть к нему и обращается, — посоветовал Карбо. — Прежде чем заключать сделку, нужно было убедиться в том, что недвижимость принадлежит продавцу».
«Странно это с его стороны, очень странно... Если он не знал наверняка, что Шайра мертв... а тогда напрашиваются гораздо худшие подозрения».