— Вам все равно это понадобится через минуту — другую... Насколько я понимаю, вы не в курсе последних событий?
— Я только что вернулся с Морилии. Почему вы спрашиваете меня об этом?
Подогретый выпитым спиртом и удачным стечением обстоятельств, Глиннес никак не мог удержаться от некоторых преувеличений.
— Акади швырнули в темницу. Его обвиняют в воровстве грандиозных размеров и, если лорды и дальше будут гнуть свою линию, его пропустят вон через ту мясорубку.
— В самом деле очень печальная новость! — воскликнул Шерматц, после чего действительно поднес рюмку к губам, на мгновение задержал ее как бы в некоем извращенном немом тосте, приличествующем скорее поминкам, затем выпил. — Акади ни в коем случае не следовало полагаться на свои способности законника-крючкотвора. Ему недостает той хладнокровной решимости, которая отличает удачливого преступника.
— Вы совершенно не правильно меня поняли, — с некоторой дрожью в голосе произнес Глиннес. — Обвинение поражает своей откровенной нелепостью.
— А вот меня удивляет, с какой уверенностью вы обо всем этом говорите, — произнес Шерматц.
— При необходимости невиновность Акади может быть продемонстрирована таким образом, что всякий в ней убедится. Но суть-то совсем не в этом. Меня поражает, почему Филидис, руководствуясь только лишь подозрениями, заключил Акади в тюрьму в то время, как настоящий преступник разгуливает на свободе.
— Интересное соображение. Вы можете назвать этого настоящего преступника?
Глиннес покачал головой.
— Очень хотелось бы — особенно, если учесть то, что виновным является одно вполне определенное лицо.
— А почему вы столь откровенны именно со мной?
— Вы видели, как Акади передает деньги посыльному. Ваше свидетельство сняло бы с него все подозрения.
— Я видел только то, что из одних рук в другие перешел небольшой черный чемодан. Внутри него могло оказаться все, что угодно.
Глиннес насторожился и стал подбирать слова более тщательно.
— Вас, по всей вероятности, удивляет, почему я так уверен в невиновности Акади. Причина проста. Я подлинно знаю, что он отдал деньги через посыльного — все было так, как он утверждает. Бандольо поймали. Его пособник Лемпель убит. Деньги так и остались невостребованными. По-моему глубокому убеждению знать, столь назойливо домогающаяся возвращения денег, заслуживает их ничуть не более, чем Бандольо. У меня нет ни малейшего желания помогать любой из сторон.
Шерматц понимающе кивнул, лицо его стало еще более серьезным.
— Я понял ваш намек, не утруждайте себя объяснениями. Если Акади на самом деле не виновен, то кто же истинный сообщник Бандольо?
— Меня удивляет то обстоятельство, что Бандольо на сей счет не сказал ничего определенного, однако шериф Филидис, нисколько в этом не сомневаюсь, не позволит мне даже словом перекинуться с Акади, не говоря уже с Бандольо.
— У меня несколько иное мнение, — сказал, поднимаясь из-за стола, Шерматц. — Несколько слов с шерифом Филидисом были бы весьма полезны.
— Не торопитесь идти в полицию, — произнес Глиннес. — Он не захочет с нами встречаться.
— Как я полагаю, еще как захочет. Мой общественный статус чуточку выше положения странствующего журналиста, поскольку я обличен полномочиями старшего инспектора Гвардии Коннатига. Шериф Филидис примет нас с огромным удовольствием. Давайте сразу же к нему отправимся, чтобы провести расследование. Где его нужно искать?
— Вон в том здании, — ответил Глиннес. — Оно довольно невзрачное, но здесь, в Уэлгене, именно оно представляет всю мощь законов Труллиона.
В вестибюле полицейского управления Глиннес и Риль Шерматц задержались не очень-то долго — шериф Филидис все-таки удостоил их своим вниманием, хотя, судя по озабоченному выражению лица, ему было не очень-то до досужих посетителей.
— Ну что там еще? Кто вы, сэр? — спросил он, выходя в вестибюль.
Шерматц выложил на стол металлическую пластинку.
— Прошу вас удостовериться в моих полномочиях.
Глянув на пластинку повнимательнее, Филидис тотчас же сник.
— Я, разумеется, всецело к вашим услугам.
— Я здесь по делу, связанному со старментером Бандольо, — произнес Шерматц. — Вы его допрашивали?
— Более или менее. Производить более тщательное расследование не имело смысла.
— Вы выяснили, кто является его сообщником из местных жителей?
Филидис самодовольно улыбнулся.
— Ему помогал некий Джано Акади, который содержится у нас под арестом.
— Значит, у вас нет ни малейших сомнений в отношении виновности Акади?