А Гальперин меж тем жил физическим трудом. Отношения с членами «Ха-Шомера» были у него наилучшими, хотя он и «остался за бортом». Был староват, чтобы стать рядовым бойцом и не подошел для руководства. Я это особо подчеркиваю. Ибо случалось в нашей истории, что люди, оттесненные жизнью на второй план, испытывали горькую обиду и иногда даже покидали наши ряды. Но Михаил не был честолюбив. Было ему уже лет 50. Но оставался он таким же мечтателем. Кстати, к арабам он был настроен дружественно. Наивно полагал, что в дальнейшем они смешаются с нами и ассимилируются.
В 1911 году Михаил Гальперин случайно прославился на всю страну. В Яффу приехал на гастроли итальянский цирк. Для увеличения сборов было объявлено, что желающие смогут войти ко львам в клетку, и предложили записываться. Записались итальянский консул, турецкий чиновник, араб-лодочник и греческий торговец. Еврея, любителя острых ощущений, не нашлось сперва, что вызвало едкие замечания среди публики. Тогда на арену и вышел Михаил Гальперин. Разумеется, наш Дон Кихот переплюнул остальных смельчаков. Входить-то они в клетку входили, но выходили из нее быстро. А он не спешил покидать львов. Спел им «Атикву» (сионистский гимн), выкурил в клетке сигарету, потребовал подать туда стакан чая. Словом, продемонстрировал всем, что значит потомок Маккавеев! Директор цирка не знал, как его из клетки выпроводить. Говорили на эту тему много. Особенно эта история понравилась бедуинам, пересказывавшим ее в бесконечных вариациях. Можно, конечно, считать, что это была глупая бравада. Но ведь это Дон Кихот! А на современников случай в цирке произвел куда большее впечатление, чем вся другая его деятельность. И сегодня вспоминают у нас Гальперина чаще всего в связи с этой историей.
Внешности он был самой внушительной. Вот как описывал его современник: «Это был удивительно красивый человек — рослый, крепкий, с ниспадающими на плечи светлыми кудрями и прекрасными голубыми глазами. От всей его внешности веяло благородством и торжественностью пророка или сказочного героя. У него был прекрасный голос, сильный, мягкий». А дочь Михаила Гальперина, Шуламит, считалась первой красавицей тогдашнего, совсем молодого, Тель-Авива. Умер Гальперин в 1919 году. После него осталось много рукописей, но до нас они не дошли. Сгорели на пожаре.
А при чем же тут публичный дом? А при том, что и тогда уже явилось сюда достаточно евреев не «в глянцевой обложке». И однажды открыли какие-то из них в Яффе это самое заведение. Рассчитывали на успех — среди поселенцев ощущалась нехватка женщин. (Характерно для многих эмигрантских групп. К сожалению, и наличие подобных «коммерсантов», стремившихся воспользоваться ситуацией тоже не было таким уж редким, в частности среди евреев). Но сутенёры столкнулись с еврейским Дон Кихотом. Это было, когда у Михаила Гальперина уже не было денег и еще не было «львиной» славы. Но он, не колеблясь, поднял скандал до небес, требуя закрытия заведения. И чтобы владельцы вообще убирались отсюда — обойдется Страна Израиля без подобных предпринимателей! Публичные дома открывают люди не нежные. Хозяева заведения грозились нанять киллера и т. д. Но Гальперин был не робкого десятка и своего добился — трудно остановить Дон Кихота, когда уверен он в своей правоте.
Не лишние такие люди. Их скорее не хватает.
Приложение 4
О роли какашек в истории, о том, как впервые блеснул разведчик Майнерцхаген и о последних рыцарях на Земле
Когда вспыхнула Первая мировая война, всем было ясно, что сравнительно скромной Германской колониальной империи осталось уже недолго жить. Небольшие изолированные и слабо населенные белыми германские колонии должны были стать легкой добычей других держав, как только их связь по морю с метрополией будет прервана. Так почти всюду и случилось. Англичане, французы и японцы быстро наложили лапу на германское добро. Но одно исключение все-таки возникло, ибо незаурядная личность иногда путает все логические расчеты. Такая личность нашлась в Германской Восточной Африке. По-теперешнему эта страна называется Танганьика (то есть Танзания без Занзибара). Англичане, кстати, очень даже хотели прибрать ее к рукам из-за стратегического положения — осуществлялась их старая мечта: сплошная полоса британских владений по линии Каир — Кейптаун. Но там командовал германскими силами полковник (позже генерал) Леттов-Форбек (пишут и Леттау-Ворбек). Ему предстояло войти в историю. В отличие от Лоуренса Аравийского, который совершенно незаслуженно более знаменит, немец действительно показал высокий класс колониальной войны, но на свой, германский лад. Кстати, после войны он написал мемуары, но они не столь известны как книги Лоуренса.