— Не строй из себя идиота. Расскажи мне о ней, и будешь свободен. В противном случае... — и Гидеон указал пистолетом на могилу.
— Что? О чем вы говорите? Пожалуйста, я не понимаю... — широко раскрыв глаза, Уиллис уставился на пистолет, и его последующие мольбы превратились в бессвязный лепет.
Гидеон смотрел на мужчину, и на него снизошло ужасное осознание: этот человек ничего не знал. Он мог быть лидером культа, эгоцентричным и параноидальным дерьмом с раздутой манией величия, но он явно был невиновен в ядерном терроризме. Гидеон совершил ужасную ошибку.
— Прости, — Гидеон нагнулся, схватил Уиллиса и поднял его из ямы. — Прости. Боже мой, мне очень жаль.
Он разрезал стяжки и убрал пистолет.
— Иди.
Уиллис непонимающе смотрел на него, не в состоянии осознать сказанное.
— Ты меня слышал? Убирайся отсюда — ты свободен! Иди!
Тем не менее, мужчина так и не побежал. Он продолжал смотреть на Гидеона глупым, ошеломленным взглядом, явно парализованный страхом. Снедаемый отвращением к самому себе, Гидеон отвернулся, пересек кусты, сел в «Джип», завел его и тронулся. Машину занесло на грязи, но он резко крутанул руль, выровняв ее, и поддал газа. На данный момент его единственным желанием было убраться от этого места настолько быстро, насколько это возможно.
51
Когда Стоун Фордис вернулся в Лос-Аламос после инспекции поисковых бригад, прочесывавших озеро и берега реки, уже наступила полночь. И эта полночь ознаменовала начало следующего дня — последнего перед Днем-Икс.
Фордис смертельно устал, но мысль о грядущей ядерной атаке не позволила бы ему сейчас сомкнуть глаз. Когда он добрался до Технической зоны, оттуда его перенаправили в новый командный центр, который был развернут на заброшенном складе, расположенном за пределами периметра безопасности. Его поразило, что за время его отсутствия здесь так быстро все организовали.
Когда он продемонстрировал свой допуск у входа, охранник сказал:
— Стоун Фордис? Вас хочет видеть шеф. Пройдите в дальнюю часть центра.
— Шеф? Кто такой?
— Миллард. Этот парень недавно приехал.
«Вас хочет видеть шеф». Фордису это не понравилось.
Он оставил охранника позади, прошел мимо уймы дешевых столов, на каждом из которых стояло по компьютеру и телефону, и направился к кабинету, спешно возведенному у задней стены здания и занимавшему одну из нескольких зон склада с окном. Дверь была открыта, позволяя увидеть стоявшего за письменным столом невысокого худощавого мужчину в костюме, обращенного ко входу спиной и разговаривавшего по телефону.
Фордис вежливо постучал по открытой двери, сообщая о своем приходе. Все его профессиональные инстинкты говорили ему, что от этой встречи ничего хорошего ждать не следует.
Мужчина обернулся, поднял указательный палец вверх, жестом давая понять, чтобы посетитель подождал, и продолжил разговор. Фордис остался стоять. Он не знал Милларда, даже не слышал раньше имени этого человека, но в подобном расследовании это было не удивительно: сейчас любой и каждый стремился урвать свой кусок территории. К тому же кто-то должен был взять на себя ответственность на местном уровне — с многочисленными людьми, на которых было возложено командование, вся ситуация в целом становилась только более хаотичной, и невозможно было проследить четкого разграничения полномочий.
Ожидая, пока Миллард закончит разговор, Фордис рассматривал его. Мужчина оказался привлекательным белым англосаксом: высокие скулы, красивые зеленые глаза, возраст немного за пятьдесят, выдающаяся копна волос с седыми висками, атлетическое сложение и худоба. У него было спокойное лицо и мягкий вкрадчивый голос. Фордис надеялся, что это распространится и на его личность, хотя сильно в этом сомневался.
Миллард разговаривал по телефону еще несколько минут, затем, наконец, повесил трубку и улыбнулся Фордису.
— Чем я могу вам помочь?
— Агент Фордис. Мне сказали, что вы хотели меня видеть.
— О да. Я — Миллард. Пожалуйста, присаживайтесь.
Они пожали друг другу руки. Фордис сел на единственный находящийся в кабинете стул.
— Это уникальное расследование, — сказал Миллард, расположившись на своем месте, и его голос прозвучал приятно, даже мелодично. — Сейчас оно объединяет около двадцати двух правоохранительных и разведывательных агентств, в свою очередь связанных с множеством вспомогательных структурных подразделений и сторонних организаций. С каждым часом ситуация становится все более запутанной.
Фордис неуверенно кивнул.
— Я думаю, вы бы первым признали, что в направлении Нью-Мексико все сроки расследования пошли наперекосяк. Но теперь Зонненберга отправили обратно на восток, а меня сюда назначил Дарт, чтобы я взял под контроль все аспекты расследования. И навел порядок.
После этих слов последовала приятная улыбка.
В ответ Фордис тоже улыбнулся, ожидая продолжения.
Миллард подался вперед, сжав руки в замок.
— Я не буду ходить вокруг да около. Ваше участие в этом деле было не очень успешным. Вы не смогли распознать в своем бывшем партнере подозреваемого, пока вам не было на это указано, вы не смогли арестовать его на съемочной площадке, не смогли найти его в горах, не смогли его арестовать, когда он проник в Лос-Аламос, и затем позволили ему снова сбежать от вас по реке. Ваши люди не могут найти его мертвое тело, если он на самом деле утонул. Вы проработали в правоохранительных органах достаточно долго, чтобы знать, что это неприемлемый результат, особенно в деле, когда под угрозой находится целый город, вся страна в панике, у президента и конгресса истерика, плюс ко всему большая часть Вашингтона эвакуирована.
Он замолчал, сложив руки. Его голос оставался спокойным и приятным. Фордис ничего не ответил. Фактически говорить было нечего. Все сказанное было правдой.
— Я собираюсь убрать вас с поля и посадить в офис здесь же, где вашими новыми обязанностями будут R&A.
R&A. Разбор и анализ. Это был тот самый причудливый термин, который ФБР использовало для обозначения самой одиозной работы, которую чаще всего поручали новым агентам в качестве обряда посвящения. Разбор и анализ. Он вспомнил свои первые дни в Бюро: как он был одним из сотен агентов, сидевших в подвальном помещении без окон, заставленном множеством серых металлических шкафов с документами, которые надлежало прочитать, проанализировать и систематизировать. Такое расследование, как это, каждый день порождало буквально тонны бумаг — стенограммы прослушки, финансовые отчеты, бесконечные электронные письма, допросы и многое другое — все это нужно было изучить и обобщить в соответствии с имеющимися фактами, обнаруженными в массе бесполезной информации, подобно выщипыванию маковых семян из непропеченного пирога...
— Но прежде чем вы приступите к своим новым обязанностям, возьмите пару выходных, — сказал Миллард, тем самым нарушив цепь размышлений Фордиса. — Вы измождены. Честно говоря, вы выглядите, как будто побывали в аду.
Снова дружеская улыбка, и затем Миллард поднялся и протянул руку.
— Мы друг друга поняли?
Фордис кивнул и пожал протянутую руку.
— Спасибо, за выдержку, — сказал Миллард, дружески похлопав Фордиса по спине, когда тот выходил из офиса.
Фордис остановился у двери склада, жадно хватая ртом воздух и глядя в направлении своей машины. Он чувствовал себя слабым и больным. Его карьера пошла под откос. Миллард был прав: он зря растратил массу времени. И снова агент почувствовал праведную злость на Гидеона.
Но наряду с гневом возникла странная тревога. Как и пару раз до этого. Вся эта история с Кру базировалась на двух аргументах.
Первым и самым главным было то, что Гидеон оставил на своем рабочем компьютере инкриминирующие его электронные письма. Чем больше Фордис наблюдал за Гидеоном в процессе расследования, тем больше он понимал, что парень умен, как черт. Но компьютер не являлся единственным доказательством его вины: в его кабинете также нашли Коран и молитвенный ковер вместе с несколькими видеозаписями радикальных исламских проповедников. Эти находки заронили в агенте еще больше сомнений и заставили крепко призадуматься. Эти улики казались подброшенными наспех и притянутыми за уши. К слову сказать, в то же самое время ЦРУ не смогло проникнуть в личные компьютеры Гидеона, защищенные системой RSA-шифрования, несмотря на самые сложные алгоритмы взлома доступные разведке. Парень, который настолько осторожен и умен не оставил бы у себя джихадистские видеозаписи.