— Ваш предыдущий дом — он находился где-то поблизости?
— В пригороде Уайт-Рок.
— За сколько вы его продали?
— Около трехсот.
— А какая его доля находилась в вашей собственности?
— Около половины, может, чуть больше.
Около половины. Вот и ответ на вопрос: у этой семьи налицо нелегальный доход.
Фордис выдал Новаку еще одну обнадеживающую улыбку и перевернул несколько страниц своей записной книжки.
— Теперь, поговорим о тех письмах, которые были найдены на компьютере Кру.
Новак явно расслабился, когда агент сменил тему разговора.
— А что с ними?
— Я знаю, что вы уже отвечали на вопросы о них.
— Я не против повторить. Всегда готов помочь следствию.
— Хорошо. Те письма могли намеренно поместить в ящик Гидеона Кру?
На мгновение вопрос повис в воздухе.
— Нет, — наконец, ответил Новак. — Наша система безопасности надежная и всеобъемлющая. Компьютер Кру являлся частью физически изолированной сети. У него нет контакта с внешним миром и даже нет подключения к Интернету. Так что внедрить в него какие-то данные абсолютно невозможно.
— Нет контакта с внешним миром. А что вы скажете о ком-то внутри сети? Скажем, о каком-нибудь сотруднике?
— Опять же, это невозможно. Мы работаем с материалами высокой степени секретности. Никто не имеет доступа к чужим файлам. Существуют слои и уровни безопасности, пароли, шифрование. Поверьте мне, нет ни единого способа, позволяющего подбросить эти электронные письма.
Фордис сделал очередную запись.
— И это то же самое, что вы рассказывали следователям?
— Дословно.
Фордис взглянул на мужчину.
— Но у вас же есть доступ, не так ли?
— Ну да. Как начальник службы безопасности, я имею доступ ко всем файлам. В конце концов, мы должны иметь возможность отслеживать все, что происходит внутри нашей сети — это стандартная рабочая процедура.
— Получается то, что вы только что мне сказали — это неправда. Есть способ, которым эти электронные письма могли быть подброшены. Вы могли бы это сделать.
Задавая этот вопрос, Фордис изменил тон своего голоса, сделав его низким и обвинительным, и подчеркнул слово «вы», открыто выказывая подозрительность.
Обстановка накалилась. Но Новак даже не моргнул и через мгновение ответил:
— Да, я мог бы подбросить их. Но я этого не делал. К чему мне это?
— Я задам вам еще несколько вопросов, если вы не возражаете, — Фордис опять использовал свой самый скептический тон голоса. — Вы только что признались, что сообщили мне и всем остальным следователям ложь, — он заглянул в свой блокнот. — Вы сказали, я цитирую: «Нет ни единого способа, позволяющего подбросить эти электронные письма». Это неправда.
Новак не отводил от агента взгляд.
— Послушайте, я ошибся. Я не брал в расчет себя, когда делал это утверждение, потому что знаю, что я этого не делал. Не пытайтесь меня запутать.
— Мог ли кто-нибудь еще из вашего отдела подбросить эти письма?
Новак снова поколебался.
— Подобное могли сделать всего трое сотрудников службы безопасности, но им бы пришлось действовать с кем-то в паре, потому что ни у кого из них нет самого высокого уровня допуска.
— Кто-то из вашего руководства мог это сделать?
— Да, есть несколько человек, у кого имеется подобный допуск, но им всем пришлось бы пройти через меня. По крайней мере, таков порядок. Хотя есть несколько уровней безопасности, которых даже я не знаю. Начальство могло оставить для себя лазейку. Но мне про это ничего не известно.
Фордис немного расстроился. На самом деле, до сих пор Новак не сказал ничего инкриминирующего, и ни в чем особо не прокололся. Его ошибка не была чем-то необычным — агент видел, как невинные люди ошибались гораздо сильнее, не справившись с давлением допросов.
Но дом, машины, ковры...
— Могу я спросить вас, агент Фордис, что заставляет вас думать, что эти письма были подброшены?
Фордис решил немного сменить тему разговор. Он пристально посмотрел на него.
— Вы же знаете, доктора Кру. Вы бы назвали его глупым?
— Нет.
— Могли бы вы назвать умным поступком то, что он оставил в своем ящике инкриминирующие его письма? И даже не попытался стереть их?
Молчание. Затем Новак кашлянул, прочищая горло.
— Но он их стер.
Эти слова заставили Фордиса слегка стушеваться.
— Но вы их восстановили. Как?
— С помощью одной из наших многочисленных систем резервного копирования.
— Можно ли что-нибудь окончательно стереть с одного из ваших компьютеров?
— Нет.
— Все это знают?
Очередное колебание.
— Я думаю, большинство.
— Итак, мы вернулись к моему первоначальному вопросу. Был ли доктор Гидеон Кру глупым человеком?
Теперь он увидел, что фасад невозмутимости и уверенности Новака дал трещину. Наконец-то агенту удалось разозлить мужчину.
— Послушайте, я нахожу, что весь ваш допрос довольно оскорбителен. Все эти вопросы о моих личных финансах, эти намеки на подброшенные электронные письма, этот поздний неожиданный ночной визит. Я хочу помочь расследованию, но не желаю сидеть здесь и чувствовать себя жертвой.
Фордис, с его богатым опытом допроса подозреваемых, почувствовал, что дошел до конца интервью, и никакой полезной информации больше уже не получит. Не имело смысла и дальше провоцировать Новака. Агент закрыл блокнот и встал, снова вернувшись к своему дружескому, располагающему тону.
— К счастью, я закончил. Благодарю, что уделили мне свое время. Это было обычным делом, не нужно беспокоиться.
— А меня это беспокоит, — сказал Новак. — Я не думаю, что подобное допустимо, и собираюсь подать жалобу.
— Естественно, вы можете это сделать.
Пока Фордис шел к своей машине, он надеялся, что Новак не будет на него жаловаться или, по крайней мере, подождет несколько дней. Жалоба будет сейчас весьма некстати, она может сковать ему руки. А ведь он был наполовину уверен, что Новак каким-то образом замешан во всей этой истории. Разумеется, это не оправдывало Кру, да и Новак не выглядел как террорист.
И все же вопрос касательно того, действительно ли Гидеона подставили, оставался открытым.
53
Гидеон съехал с грунтовой дороги в десяти милях от ранчо Пайют-Крик. Ему необходимо было взять себя в руки и привести мысли в порядок. Он чувствовал себя ужасно из-за того, что только что сделал с Уиллисом. Он напугал этого человека, угрожал ему, унизил его. Этот парень, конечно, был далек от того, чтобы называться праведником, но при этом он был невиновен и такого отношения явно не заслужил. Касательно его невиновности сомнений никаких не осталось. Возможно, это сделал кто-то другой, состоящий в этом культе? За спиной Уиллиса? Но… нет, маловероятно, что подобное можно было провернуть в обход лидера.
Похоже, Гидеон совершил чудовищную ошибку.
Кроме того, на часах уже был час ночи. Пошли последние сутки, предшествующие Дню-Икс. Сутки. И у него не было никаких мыслей по поводу того, кто за всем этим стоит. Проклятье, даже когда он прибыл в Санта-Фе восемь дней тому назад, соображений по этому делу у него было куда больше.
Он с силой сжал руль, понимая, что соображает хуже, чем когда-либо. Он должен был взять себя в руки и как следует все обдумать. Он припарковался, выключил двигатель, распахнул дверь и вышел из машины. Ночь стояла прохладная, дул легкий ветерок, колыхавший ветви сосен, а на небе мерцали звезды. Гидеон попытался нормализовать дыхание и успокоиться, став вышагивать из стороны в сторону.