— Последние сводки? — спросил он у полицейского.
— Парню все хуже. Командир думает, что в ближайшее время нам придется перейти к завершающей фазе.
— Черт, — Фордис покачал головой и повернулся к Гидеону. — Еще одно: вы будете работать по сценарию.
— Сценарию?
— Наши психологи уже разработали его. Мы будем передавать каждый вопрос вам в наушник. После чего вы озвучите его, а затем подождете, пока он ответит, чтобы в свою очередь получить ответ от нас.
— Значит, в целом я вам не нужен. Только в качестве фасада.
— Вы все правильно поняли. Вы всего лишь фасад прикрытия.
— Тогда к чему была лекция о ситуации с заложниками?
— Для того чтобы, вы понимали, что происходит и почему. И если разговор станет слишком личным, вам, вероятно, придется немного поработать с ним напрямую. Не говорите слишком много и не давайте обещаний. Войдите к нему в доверие, напомните ему о вашей дружбе, заверьте его, что все будет хорошо, что все его требования будут рассмотрены с максимальной тщательностью. Успокойте. И ради Бога, не оспаривайте его заблуждения.
— Звучит разумно.
Фордис окинул его долгим оценивающим взглядом, после чего исходящая от него враждебность несколько смягчилась.
— Мы проделывали подобное бесчисленное число раз, — последовала небольшая заминка. — Вы готовы?
Гидеон кивнул.
— Да, давайте начнем.
3
Фордис провел Гидеона через последний ряд ограждений к передней линии бетонных барьеров, бронированных машин и щитов из плексигласа. Броня под рубашкой ощущалась громоздкой и чуждой.
Со своей нынешней позиции Гидеон теперь мог ясно разобрать мегафонную речь.
— Рид, — говорил спокойный и доброжелательный электронный голос, — твой старый друг здесь и хочет побеседовать с тобой. Его зовут Гидеон. Ты же не откажешься с ним поговорить?
— Бред сивой кобылы! — прозвучал ответ, произнесенный почти бессвязным криком. — Я не хочу ни с кем разговаривать!
Бестелесный голос исходил от слегка приоткрытой входной двери. Все шторы были задернуты, за ними не представлялось возможным никого разглядеть: ни заложников, ни Чолкера. В наушнике Гидеона раздался хриплый голос.
— Доктор Кру, вы меня слышите?
— Слышу.
— Я — Джед Хаммерсмит, и я нахожусь в одном из фургонов. Извините, что мы не можем встретиться с вами лично. Я буду давать вам указания. Слушайте меня внимательно. Правило первое: вы не должны отвечать мне, когда я говорю с вами через наушник. Когда вы окажетесь в его поле зрения, то ни в коем случае не должны показывать, что общаетесь с кем-то еще. Вы будете говорить только с ним. Понимаете?
— Да.
— Вы лжете! Все вы! Заканчивайте этот цирк!
Гидеон ощутил озноб. Казалось, что это был не тот Чолкер, которого он знал. И все же это был его голос, только искаженный страхом и безумием.
— Мы хотим вам помочь, — увещевал мегафон. — Скажи нам, чего вы хотите…
— Вы знаете, чего я хочу! Прекратите похищения! Остановите эксперименты!
— Я собираюсь через вас задавать вопросы, — произнес спокойный голос Хаммерсмита в ухе Гидеона. — Мы должны действовать быстро — дела плохи.
— Я это вижу.
— Клянусь Богом, я вышибу ему мозги, если вы не перестанете досаждать мне!
Из дома донесся придушенный крик и плач женщины. И поверх этого Гидеон услышал высокий вопль ребенка. Этот звук пробрал его до мозга костей. Его собственные детские воспоминания — его отец, стоящий в каменном дверном проеме, маленький Гидеон, бегущий по зеленой лужайке к нему — всплыли в его сознании сильнее, чем когда-либо. Он отчаянно попытался прогнать их, но каждый взрыв мегафона снова воскрешал злосчастные образы.
— Ты тоже в этом замешана, сука! — кричал Чолкер на кого-то, находящегося рядом с ним. — Ты даже не его жена, ты просто еще один агент. Это все дерьмо, все это. Но я не поддамся снова! И не желаю больше это все терпеть!
Опять послышался мегафонный голос переговорщика, необычайно спокойный, как будто разговаривающий с ребенком.
— Ваш друг Гидеон Кру хочет поговорить с вами. Вы его сейчас увидите.
Фордис сунул микрофон в руку ученого.
— Он беспроводной и настроен на громкоговорители фургона. Говорите.
Он указал на узкий пуленепробиваемый короб из оргстекла, закрытый панелями с трех сторон и сверху — открытой оставалась только его задняя стенка. После минутного колебания Гидеон шагнул из-за бронетранспортера в стеклянную коробку. Она напомнила ему клетку для плаванья с акулами.