— Кто бы мог подумать, но я его узнала. В том городе он приходил на все встречи моего отца с читателями. Он относился к тому виду фанатов, который ко всем цепляется и который пытается вовлечь в разговор сотню человек, стоящих в очереди позади него. Мой отец осадил его, потому что фактически это его работа, и, к слову сказать, он никогда не был груб ни с одним читателем, — она протянула ему фотографию обратно. — Но я могу с полной уверенностью утверждать, что мой отец не был другом этого человека.
— Можете мне что-нибудь еще о нем рассказать?
Она покачала головой.
— Нет.
— О чем они говорили?
— Я действительно не помню. Наверно, об обычной ерунде. Почему бы вам не спросить об этом моего отца?
Как будто по сигналу хлопнула дверь, и в комнату вошел мужчина. Для популярного автора Саймон Блейн оказался обезоруживающе маленьким. Да и весь его облик в целом никак не вязался с известностью: на голове писателя громоздилась большая копна седых кудрей, улыбающееся лицо делало его похожим на пикси, и к тому же было гладким и без ярко выраженного подбородка, как у мальчишки, его нос напоминал пуговку. Завершали странный вид румяные щеки и дружелюбный, бегающий взгляд. Когда он увидел свою дочь, на его лице вспыхнула искренняя улыбка. Он подошел и обнял ее, как только она поднялась. Она оказалась на несколько дюймов выше его, а затем писатель повернулся к Гидеону, когда в свою очередь он тоже встал и протянул ему руку.
— Саймон Блейн, — представился хозяин дома, словно Гидеон и так не догадался, кем он является. На нем был надет плохо сидящий костюм, размер которого был слишком велик для его худого тела, и полы пиджака буквально хлопали, когда автор с энтузиазмом тряс руку Гидеона. — Кто твой новый друг, ЭмДи?
Его странноватый голос был неотразимым в своей глубине. При этом за счет следов ливерпульского акцента Саймон Блейн говорил, как известный баритон Ринго Старр, и звучало это немного… глуповато.
— Меня зовут Гидеон, — представившись, он перевел взгляд с отца на дочь и обратно. — ЭмДи? Она доктор медицины?
— Нет, нет, это мое прозвище для нее — Чудо-Дочь[23].
И Блейн с нескрываемой любовью взглянул на Алиду.
— Кстати, этот человек мне не друг, — поспешно отозвалась девушка, затушив сигарету. — Он консультант ФБР и расследует то нью-йоркское дело, связанное с ядерным терроризмом.
Глаза Блейна расширились от удивления. Они были глубокого коричнево-каштанового цвета, испещренные вкраплениями золота — весьма необычный оттенок.
— Вот это да. Как интересно! — он взял удостоверение Гидеона, изучил его и вернул. — Чем я могу помочь?
— У меня к вам есть несколько вопросов, если вы не возражаете.
— Конечно же, нет. Пожалуйста, присаживайтесь.
Они сели. Сначала заговорила Алида.
— Папа, тот ядерный террорист, который умер в Нью-Йорке, Рид Чолкер, коллекционировал твои книги. Он приходил на все твои встречи с читателями и собирал твои автографы. Ты помнишь его?
Она взяла еще одну сигарету, постучала ею по столу и прикурила. Блейн нахмурился.
— Не припомню, чтобы знал его.
Гидеон протянул ему фотографию, и Блейн взглянул на нее. Сейчас он был чем-то похож на лепрекона: его нижняя губа немного оттопырилась, как только он сосредоточился. Вкупе с его торчащими в разные стороны кудрями образ становился почти нелепым.
— Вспомни, он был тем самым парнем, который приносил с собой целую сумку книг, приходил на все встречи и всегда сидел в первых рядах.
Нижняя губа мужчины внезапно поджалась, его густые брови приподнялись.
— Да, да, помню! Господи, и это был тот самый Рид Чолкер, террорист из Лос-Аламоса? — он вернул Гидеону фотографию. — Подумать только, он был моим читателем! Он выглядел таким безобидным…
— О чем вы говорили с Чолкером? — спросил Гидеон.
— Сложно сказать. Я устраиваю встречи с подписанием книг в «Собрании сочинений» Санта-Фе ежегодно, и каждый раз там собирается где-то четыреста-пятьсот человек. В конце концов, все их лица для меня как бы размываются. В основном они говорят о том, насколько они обожают мои книги, кто их любимые персонажи, а иногда они хотят, чтобы я прочитал их рукописи или задают вопросы о том, как стать писателем.
— И они часто сожалеют о том, что папа не выиграл Нобелевскую премию, — решительно вставила Алида. — И в данном вопросе я всегда была с ними согласна.
— О, это полный вздор, — сказал Блейн, делая пренебрежительный жест. — Национальная книжная премия, Букеровская премия — я уже получил больше наград, чем заслужил.
23
Игра слов. «MD» сокращенное от латинского «Medicinæ Doctor», что значит «Доктор медицины». «Miracle Daughter» в переводе с английского значит «Чудо-дочь».