Идиотка! Как она могла быть такой набитой дурой! Куда теперь бежать? Может, просто в кустах отсидеться? Хотя бы до темноты? Или в лодочном домике? Это недалеко, там столько всякого хлама сложено, что ее среди всего этого еще лет сто не отыщут.
Идея Юле понравилась, и она быстренько рванула к выходу, но, достигнув колоннады, резко затормозила. В парке был слышан какой-то тревожный шум, и несся он определенно со стороны дома. Погоня!
Ну, конечно же! Они ее уже ищут! Небось всю прислугу задействовали!
Господи! Что же делать?
Юля как полоумная заметалась под мраморным сводом. Отдельные, особенно громкие, выкрики теперь долетали до склепа. Ее зовут по имени.
«Ах ты, коварный мерзавец», – подумала Юля про инспектора. Пошел на хитрость, чтобы задействовать в поисках родных! Интересно, что он им наплел?
Юля ни секунды не сомневалась в истинных мотивах полиции. Она до сих пор не забыла ощущение ужаса и собственной беспомощности, когда в июне прошлого года, за неделю до свадьбы, арестовали ее дочь Веронику. Полиции не понадобились ни опровержимые доказательства вины, ни долгий сбор показаний, ни надежные свидетели. Простого подозрения хватило, чтобы совершенно невиновный человек оказался за решеткой. Поскольку человек был иностранный и незнатного происхождения, а вокруг одни герцоги да маркизы! Если бы не Юля с Джоном, неизвестно, как та история закончилась бы.
И вот ситуация повторяется! Ну уж нет. Юлю им живьем не взять! Не такая она дура!
Все это время Юля двигалась вдоль стены, пока не наткнулась на дверь. Как ни странно, она не была заперта, и простой поворот медной массивной ручки открыл темный сводчатый проход, с чередой серых каменных ступеней, круто уходящих вниз. Рассуждать было некогда. Стараясь не думать, куда спускается, несчастная жертва произвола нырнула в затхлую тьму, захлопнув за собой тяжелую дверь.
Глава 5
О силе супружеской любви и ее последствиях
Злой, всклокоченный и потный Василий метался по гостиной.
– Джон! Объясни этому дебилу, пока я сам ему не объяснил! – раскатисто проревел Василий Никанорович, брызгая слюной и уткнувшись грудной клеткой в грудь растерявшегося и бледного инспектора, когда тот в очередной раз пытался объяснить происшедшее.
Выглядел господин Ползунов устрашающе. Клоунский кожаный наряд уже не выглядел потешно. Налитые кровью глаза того и гляди вылезут из орбит. Огромные кулаки сжаты, бицепсы надулись, желваки на лице ходят так энергично, что того и гляди вовсе сбегут. От него вполне ощутимо расходились волны такого накала, что младшие полицейские чины, сопровождавшие инспектора, давно уже позорно ретировались из гостиной, бросив своего шефа на растерзание русского психопата. Что ж это за любовь такая, что весть о временной пропаже супруги привела этого типа в такое неистовство? – задавались они вопросом, робко прячась за дверями злополучной гостиной.
Джон тут же попытался вклиниться между будущим тестем и припертым к стене блюстителем правопорядка. Вероника подскочила к Василию с двойной дозой корвалола и почти силой влила его в рот бурлящему отчиму. Растерянный Адам топтался тут же со своим чемоданчиком, готовый ко всему: к инфаркту или тяжелым увечьям любой из сторон.
– Бэзил! Друг мой, – гудел рядом полный сочувствия герцог. Из-за его плеча выглядывала счастливая Саманта. Ей происходящее, похоже, ужасно нравилось, – не стоит так убиваться! Поверь мне – все наладится! Полиция покинет поместье, Джулия успокоится и вернется домой. Не под деревом же ей, в самом деле, ночевать? Ты еще раз попробуешь до нее дозвониться. Все образуется, поверь мне, я старше, я дольше живу. Я больше видел. Все в итоге налаживается, – как-то грустно закончил он.
– Плохо ты ее знаешь, – буркнул Василий, не рискуя хамить герцогу, друг все-таки.
Весть о побеге жены застала беззаботного олигарха в соседней с кабинетом комнате, куда проходили все прошедшие допрос личности. Вальяжно развалившись в кресле, закинув ногу на ногу, он любовался своей новой вызывающей обувкой и не спеша беседовал с герцогом о преимуществах байков перед всеми прочими средствами передвижения, демонстрируя окружающим свою «крутизну», а точнее, нежданно нагрянувший маразм. Тактично избегая беседовать о происшедшем, до которого ему, признаться, не было никакого дела. Да, бабульку жаль, какой бы мегерой она ни была, а все же человек, но тем не менее жизнь продолжается и надо держаться.