— Я считал, что будет по крайней мере три полицейские машины, — сказал Стюарт.
— Управление экономит, — объяснил я.
Когда мы вошли в мою квартиру, Стюарт был удивлен. Я включил свет и пропустил его вперед.
Он вошел в гостиную и с любопытством огляделся.
— Где мы находимся, лейтенант?
— Я здесь живу.
— А я думал, что арестован и мы едем в полицейское управление.
— Вы ошиблись, — сказал я. — Хотите выпить?
— Не понимаю, — пробормотал он растерянно. — Зачем вы привезли меня сюда?..
— Виски? — Он машинально кивнул.
Мы сели и уставились друг на друга. Я подошел к проигрывателю и поставил лучшую пластинку моей коллекции — «Ушедший блюз».
С первого такта Уэс закрыл глаза и погрузился в мир музыки минут на пять, пока не кончилась пластинка, а я не допил второй стаканчик виски.
— На трубе играл Сноу Уайт, — резюмировал он. — Если стану серьезно заниматься, то, может быть, лет через двадцать буду играть так же, как он. Конечно, не так виртуозно, но достаточно хорошо, чтобы доставлять людям удовольствие.
— Вы и так близки к чикагскому стилю. Вы не собираетесь его менять? — спросил я.
— Чикагский стиль — это как бы промежуточный участок, — сказал он. — То есть то место, в котором я сейчас нахожусь. — Он несколько раз моргнул. — Я все время забываю, что буду находиться в камере!
— Вы сказали Хэммонду, что ничего не знаете ни о наркотиках, ни о том, как был убит Джонни Лэндис.
— Это правда, лейтенант! — воскликнул Стюарт. — Чистая правда!
— Я готов поверить в это. Но если это не вы продавали наркотики, так кто же?
— Я не знаю. Замечал только, что Куба и Клэренс иногда курят марихуану, — это всегда можно определить по манере их игры.
— Они фальшивят?
Он покачал головой:
— Нет, они начинают играть лучше, гораздо лучше. Они как бы расслабляются изнутри, и музыка так и льется.
— В ту ночь, когда был убит Джонни Лэндис, они курили?
— По-моему, да, — сказал он. — Они играли прекрасно, пока кто-то не убил этого Лэндиса. Я ничего не замечал вокруг, пока он не упал перед нами мертвым! — Он смущенно улыбнулся. — Когда я увлекаюсь игрой, то могу не обратить внимания, как обвалится потолок.
— Я верю, что вы говорите мне правду, Уэс. Но вы не многим мне помогли, совсем не многим.
— Мне очень жаль, лейтенант.
— После того как полиция закрыла «Золотую подкову», куда вы пошли?
— Домой. Я живу примерно в четырех кварталах от нее.
— И как долго вы оставались дома?
— Примерно до десяти.
— Что потом?
— Ко мне зашел Куба и сказал, что Клэренс хочет порепетировать и что мы можем устроиться в «Золотой подкове». Я взял трубу и пошел туда. Остальное вы знаете, лейтенант. Ведь мы еще играли, когда вы пришли.
— Все ясно, — сказал я.
— Сейчас мы поедем в управление? — спросил он.
Я покачал головой:
— Я хочу, чтоб вы сделали мне одолжение, Уэс, и немного пожили у меня.
Он взглянул на меня как на сумасшедшего — и, возможно, был прав.
— Вы шутите?
— Совсем нет, — сказал я. — Я хочу, чтобы вы остались здесь. Можете считать себя в безопасности, если, конечно, не будете выходить на улицу. Есть запасы продуктов и много хороших пластинок. Вам не будет скучно.
— Конечно, я предпочту вашу квартиру камере! — Он неуверенно усмехнулся. — А вы уверены, что не шутите, лейтенант?
— Я уверен, что я уверен.
— В таком случае скажите, зачем вы все это для меня делаете? Ведь вы меня не знаете!
— Если откровенно, Уэс, — признался я, — я делаю это только для себя.
— Что ж, — успокоился он. — Мне это ничего не объясняет, но я признателен вам, лейтенант!
— Ну вот и хорошо, — сказал я. — Давайте еще выпьем.
Мы выпили еще, потом еще. Затем легли спать. Я улегся в постель, а Уэс спал на кушетке. Даже гостеприимство Уилера имеет свои границы.
Я проснулся от того, что кто-то тихо тряс меня за плечо. Из гостиной доносились звуки музыки.
— Уже одиннадцать, лейтенант, — сказал Уэс. — Я сварил кофе и поджарил бифштекс, который лежал у вас в холодильнике, — все уже готово.
— В каждом доме должен быть свой Уэсли Стюарт, — оценил я.
Утренний выпуск «Трибьюн», прочитанный за завтраком, не способствовал моему пищеварению. Лэндис выполнил свое обещание, и мое имя мелькало по всей первой странице: «негодяй Уилер» можно было расценивать как комплимент. Но досталось не только мне. Окружной шериф и все полицейское управление тоже получили свое, но по сравнению со мной они были просто шалунами.
Следующая страница открывалась портретом Уэсли. Над фотографией шел броский заголовок: «Подозреваемый в убийстве на свободе!» Затем описывались детали его побега, говорилось о плохой работе полиции, вследствие которой подозреваемый скрылся.