Переглянувшись с полковником Мелчеттом, Харпер сказал:
— Я догоню вас, сэр. Только найду сержанта Хиггинса — попрошу его записать показания мистера Бартлетта.
— Хорошо, Харпер.
— Я подумал, что надо вам сообщить, вдруг это важно… — печально пробубнил мистер Бартлетт.
Мистер Престкотт предоставил новой танцовщице стол и кров. Каков был стол теперь судить было трудно, но в качестве крова ей досталась, пожалуй, самая худшая из всех комнат отеля.
Джозефина Тернер и Руби Кин жили в комнатах, расположенных в дальнем конце захудалого коридора. Комнатки были тесные, упирались окнами в скалу, примыкавшую к отелю сзади, и обставлены были разнокалиберной мебелью, уцелевшей от гарнитуров тридцатилетней давности, когда-то считавшимися верхом роскоши и великолепия. Теперь же, после ремонта, когда в спальнях были встроены шкафы, все эти громадные гардеробы викторианской эпохи из дуба и красного дерева были сплавлены в комнаты, где ночевали служащие отеля, отдыхающим же их предлагали лишь в самый разгар сезона, когда ощущалась нехватка номеров.
Мелчетт сразу приметил, что из комнаты Руби можно было запросто выйти незамеченным, а стало быть, выяснить обстоятельства ее ухода было весьма и весьма непросто.
В конце коридора была небольшая лестница, которая вела в не менее обшарпанный коридор первого этажа. Здесь находилась стеклянная дверь, выходившая на боковую террасу, почти непосещаемую постояльцами, ибо с нее нельзя было увидеть ничего интересного. Отсюда можно было выйти на главную террасу перед фасадом или спуститься по извилистой тропке в проулок, ведущий к проезжей дороге, петлявшей вдоль береговых утесов. Дорога была в плохом состоянии, и ею почти не пользовались.
Инспектор Слэк тем временем рьяно изводил расспросами горничных и обшаривал комнату Руби в поисках улик. Ему повезло: со вчерашнего вечера там все осталось нетронутым.
Руби, как выяснил Слэк, рано вставать не любила. Она имела обыкновение просыпаться в десять или в половине одиннадцатого, потом звонила горничной, чтобы та принесла завтрак. А поскольку Конвей Джефферсон явился к управляющему чуть свет, полиция имела возможность осмотреть комнату до того, как пришли горничные — до коридора у них руки еще не дошли. Прочие комнаты в этом закутке в это время года вообще прибирали лишь раз в неделю.
— Это даже к лучшему, — мрачно изрек Слэк. — Если бы здесь что было, мы бы это нашли, но в том-то и штука, что здесь ничего нет.
Гленширские полицейские уже сняли отпечатки пальцев, но ничего стоящего не нашли. Здесь были отпечатки самой Руби, Джози, горничных из утренней и вечерней смены… Кое-где обнаружили и отпечатки Реймонда Старра, но это было в порядке вещей, поскольку он заходил в комнату вместе с Джози, когда искал Руби, не явившуюся в танцзал к исполнению их второго танца.
В ящиках массивного бюро красного дерева Слэк нашел целый ворох писем и всякий бумажный хлам. Он тщательно все просмотрел, но ничего подозрительного не нашел. Здесь были счета, квитанции, театральные программки, использованные билеты в кино, газетные вырезки, советы, как стать красивой, выдранные из популярных журналов. Среди писем он нашел несколько посланий от «Лил», вероятно, подруги по Palais de Danse, в которых та писала о своих любовных интрижках и о последних сплетнях, писала, как «все они» по ней скучают. «А особенно часто спрашивает о тебе мистер Финдейсон. Он прямо-таки сам не свой! После твоего отъезда Per приударил за Мей. Еще о тебе часто спрашивает Барни. А в общем, у нас все по-старому. Старик Браузер, как всегда, держит нас в черном теле. Он крепко отчитал Аду — когда пронюхал, что у нее есть парень».
Слэк аккуратно записал все упомянутые в письме имена. Теперь надо было навести справки — глядишь, и всплывет какая-нибудь информация. Полковник Мелчетт и старший инспектор Харпер одобрили его действия. Более осмотр комнаты ничего не дал.
На стуле, стоявшем посередине, лежало пышное, все в оборках розовое платье, в котором Руби танцевала первый танец. На полу валялись розовые — того же оттенка — атласные туфли на высоком каблуке. Скомканные тонкие шелковые чулки были небрежно брошены, на одном из них — спущена петля. Мелчетт вспомнил, что на убитой не было чулок. Как выяснил Слэк, это было не случайно. Обычно Руби просто подкрашивала ноги гримом, а чулки надевала лишь на показательные танцы, видно, в целях экономии. Дверца платяного шкафа была открыта — в нем висело множество кричаще-ярких бальных платьев, а под ними стояли в ряд несколько пар туфель. В корзинке для белья валялось грязное нижнее белье, в корзине для мусора — обрезки ногтей, комочки ваты и косметические салфетки со следами губной помады и лака для ногтей — в общем, ничего необычного! Все свидетельствовало о том, что Руби Кин спешно поднялась к себе, быстро переоделась и ушла… Но куда?