Джозефина Тернер, которая вроде бы лучше, чем другие, должна была знать, чем живет и с кем водит компанию ее сестра, ничего толком сказать не могла. Слэк, однако, посчитал это вполне естественным.
— Дело ясное. Если Руби действительно хотел удочерить этот богач, Джози наверняка заставила бы сестру разогнать всех имевшихся у той поклонников, — ведь они могли, что называется, подложить ей свинью. Насколько я понимаю, этот инвалид считал Руби Кин милым, простодушным ребенком, чем, впрочем, она его и купила, но предположим, у Руби был-таки этакий разудалый дружок и она отлично знала, что мистеру Джефферсону — а соответственно и Джози — это пришлось бы не по вкусу. А значит, она вряд ли стала бы афишировать свои с ним отношения, скрывая их в том числе и от Джози. Да-да, именно так… ведь та наверняка не дала бы этой дурочке спутать все карты, связавшись с не тем парнем. Таким образом, Руби (которая, как мне кажется, была хитрая бестия) встречалась с ним тайно — вы ведь знаете этих молоденьких девушек: ради таких молодчиков они готовы на любые глупости. И вот во время одной из таких встреч молодчик, узнав о грядущих переменах в ее жизни, впадает в состояние аффекта, ну и… сворачивает пташке шею…
— Возможно, вы и правы, Слэк, — сказал полковник Мелчетт, стараясь не выдать своего отвращения к его манере говорить. — А значит, нам нужно установить, и как можно быстрее, кто мог быть этим… мм… молодчиком.
— Предоставьте это мне, сэр, — сказал Слэк с обычной своей самоуверенностью. — Уж я доберусь до этой «Лил» из Palais de Danse и, если понадобится, выверну ее наизнанку. Скоро мы все узнаем.
Однако полковник Мелчетт совсем не был в этом уверен. К тому же бьющая через край энергия Слэка безмерно его утомляла.
— Есть еще один человек, которого мы могли бы расспросить, сэр, — продолжал Слэк, — партнер Руби — танцор и теннисист. Он много с ней общался и, вероятно, знает о ней не меньше Джози. Она вполне могла ему что-то сболтнуть.
— Такую возможность мы с инспектором Харпером уже обсудили.
— Хорошо, сэр. А я тут хорошенько растряс горничных. Они ничего не знают. Насколько я понял, горничные не слишком уважали этих танцующих сестричек и убирались у них больше для проформы. В последний раз одна из горничных была в комнате вчера в семь вечера. Она оправила постель, задернула шторы и слегка прибралась. Тут есть ванная комната. Хотите взглянуть?
Ванная находилась между комнатой Руби и комнатой побольше, где жила Джози, и являла собой прелюбопытное зрелище. Полковник Мелчетт был сражен наповал. Он молча дивился изобилию косметических принадлежностей, которыми пользуются женщины. Здесь было великое множество всяких баночек: крем очищающий, крем питательный, крем тональный. Коробочки с пудрой разных оттенков. Живописная груда тюбиков губной помады разных цветов. Шампуни и ополаскиватели для волос. Тушь для ресниц, карандаш для бровей и тени для глаз. Лак для ногтей, по крайней мере двадцати тонов, косметические салфетки, ватные тампончики… Множество бутылочек с разными лосьонами, вяжущими, тонизирующими, смягчающими.
— Боже праведный! — выдохнул Мелчетт. — И зачем им столько всего? Неужто всем этим пользуются?
Инспектор Слэк, которому было известно все на свете, снисходительно объяснил:
— Вообще-то, как правило, все женщины пользуются косметикой двух видов: один оттенок вечером, другой — днем. Но танцовщицы — особая статья. Им приходится менять цвет помады или теней гораздо чаще — в зависимости от танцев. Каждому танцу — будь то зажигательное танго, чувственный канкан, грациозная кадриль или благородный вальс — требуется соответствующий грим.
— О Господи! — воскликнул полковник. — Неудивительно, что те, кто все это производит, просто купаются в деньгах.
— К тому же, я бы сказал, не прилагая особых усилий, — заметил Слэк. — Да-да, не прилагая особых усилий. Конечно, если не поскупится на рекламу.
Полковник Мелчетт сделал над собой усилие, чтобы переключиться с будоражащих душу и старых как мир женских ухищрений быть неотразимыми на дальнейшее расследование. Обернувшись к только что подоспевшему Харперу, он сказал:
— Остался еще этот танцор. Возьмете его на себя?
— Само собой, сэр.