— Неужели?
— Именно так, сэр. Мистер Конвей Джефферсон и в самом деле перевел на имя сына и дочери значительные суммы после их женитьбы. Но это было больше десяти лет тому назад. Молодой мистер Джефферсон был уверен, что знает, куда лучше вложить деньги. Конечно, на абсолютно безнадежные дела он не ставил, и все же ему не везло, и он несколько раз промахивался. Его состояние неуклонно уменьшалось. Сдается мне, что его вдова едва сводит концы с концами, особенно после того как определила сына в престижную школу.
— А она обращалась за помощью к свекру?
— Нет, сэр. Дело в том, что она живет вместе с ним, и поэтому ей нет необходимости тратить деньги на стол и квартиру.
— А здоровье у него неважнецкое, и долго он не протянет, так ведь?..
— Совершенно верно, сэр. Теперь относительно мистера Гаскелла. Он заядлый игрок и довольно скоро промотал деньги, которые мистер Джефферсон выделил дочери. И сейчас он в таком положении, когда ему срочно нужны деньги. Много денег.
— Говоря откровенно, он сразу мне не понравился, — сказал полковник Мелчетт. — Бесцеремонный малый, а? И мотив у него есть. Избавившись от девушки, он получал шанс прибрать к рукам двадцать пять тысяч фунтов. Мотив очень веский.
— У них у обоих был мотив.
— Я не имею в виду миссис Джефферсон.
— Я так и думал, сэр. Но в любом случае у них у обоих есть алиби. Они не имели возможности сделать это.
— А вы хорошо проверили, чем они занимались в тот вечер?
— Да, сэр. Начнем с мистера Гаскелла. Он пообедал со своей невесткой и тестем, затем пил вместе с ними кофе, как раз в это время к ним подсела Руби Кин. Чуть позже он сказал, что должен написать письма, и ушел. Однако в номер он не поднимался, а сел в машину и отправился к морю. Он честно потом мне признался, что ему тошно было просидеть весь вечер за бриджем, на котором старик буквально помешан. Потому и выдумал этот предлог — письма. Руби Кин осталась с мистером Джефферсоном и его невесткой. Когда Марк возвратился, Руби как раз танцевала с Реймондом. Потом она еще немножко посидела с Джефферсонами, выпила с ними вина и тут ее пригласил Бартлетт, а Гаскелл и вся остальная компания приступили к игре. На часах было без двадцати одиннадцать. Он не вставал из-за стола до начала первого. Здесь все чисто, сэр. Это подтвердили все: члены его семьи, официанты и все прочие… Стало быть, он просто физически не мог ее убить, как, впрочем, и миссис Джефферсон. Она тоже ни разу не отлучалась из-за стола. Так что оба они вне подозрений.
Полковник Мелчетт откинулся на спинку стула, постукивая по столу ножом для вскрытия писем.
— Если, конечно, исходить из того, что девушка была убита до полуночи, — уточнил инспектор.
— Хейдок утверждает, что до, а у него большой опыт в таких делах. Если уж он что сказал, можно не сомневаться.
— Но бывают же какие-то исключительные обстоятельства: недомогание или какие-то индивидуальные особенности… ну, мало ли что бывает.
— Хорошо, я расспрошу его подробнее. — Взглянув на часы, Мелчетт снял трубку и стал набирать номер Хейдока. — В это время он должен быть дома, — сказал он. — Ну а если исходить из того, что ее убили после полуночи?
— Тогда мы имеем совсем другую картину, — сказал Харпер. — После полуночи кто-то из них уходил, потом снова возвращался. Предположим, что Гаскелл договорился с Руби встретиться где-то вне гостиницы, ну, скажем, двадцать минут первого. Он вышел на несколько минут, задушил ее, а от трупа избавился уже следующим утром.
— Что же это получается — он тридцать с лишним миль вез ее в машине, чтобы потом подбросить в библиотеку Бэнтри? Это же абсурд, черт побери.
— Пожалуй, вы правы, — тут же согласился Харпер.
Зазвонил телефон. Мелчетт взял трубку.
— Привет, Хейдок, это вы? Я по поводу Руби Кин. Как вы думаете, не могло ли убийство произойти уже после полуночи?
— Я же сказал — между десятью и двенадцатью, — нетерпеливо ответил Хейдок на другом конце провода.
— Знаю, знаю. Но нельзя ли чуть удлинить этот промежуток? А? Что скажете?
— Нет, нельзя. Раз я сказал до полуночи — значит, до полуночи, и не пытайтесь подвести данные медицинской экспертизы под удобные вам версии.
— Но ведь существуют… мм… физиологические особенности, или как там они называются? Ну, вы понимаете…
— Вы сами не знаете, о чем говорите. Девушка была абсолютно здорова, и у нее не было никаких отклонений от нормы. И я не собираюсь ничего придумывать только ради того, чтобы помочь вам повесить бедолагу, которого вы наверняка уже сцапали. И не пытайтесь меня обработать. Знаю я эти ваши фокусы. Кстати, девушку, прежде чем задушить, опоили каким-то сильным наркотиком. Смерть наступила от удушья, но сначала ей дали наркотик.