— И тем не менее держит в своем доме, — не удержался сэр Генри.
— Только в память о мисс Розамунде. То есть миссис Гаскелл. Он обожал ее. Души в ней не чаял. Мистер Гаскелл как-никак ее муж, а что о нем думал он сам — дело десятое.
— А что, если бы Марк женился на другой?
— Мистер Джефферсон пришел бы в ярость.
Сэр Генри поднял брови.
— Даже так?
— Виду бы не подал, но точно бы рассвирепел.
— А если бы его невестка собралась замуж?
— Это бы ему тоже не понравилось, сэр.
— Продолжайте, Эдвардс, прошу вас.
— Я говорил о том, как мистер Джефферсон увлекся этой девушкой. Мне частенько приходилось наблюдать эту напасть — у прежних моих хозяев. Такая влюбленность накатывает как болезнь. Этим джентльменам хочется оградить бедную малышку от неприятностей, всячески ее лелеять и осыпать благодеяниями. А в девяти случаях из десяти «малышка» сама не промах и только выжидает своего часа.
— Стало быть, вы думаете, Руби Кин была интриганка?
— Видите ли, сэр Генри, она была молода и неопытна, но задатки у нее, безусловно, имелись и при удачном раскладе она со временем ой как развернулась бы. Годков через пять ей в таких играх не было бы равных!
— Рад был услышать ваше о ней мнение, — сказал сэр Генри. — Для меня оно очень ценно. Не припоминаете ли вы какого-нибудь случая, когда эта ситуация обсуждалась между мистером Джефферсоном и его зятем и невесткой?
— Никаких обсуждений, по сути, и не было. Он сообщил о своих намерениях и тут же пресек всякие возражения, когда мистер Марк попытался что-то сказать. Миссис Джефферсон вообще ничего не сказала — она очень сдержанная леди. Только просила его не торопиться и ничего не делать сгоряча.
Сэр Генри кивнул.
— Это все? А как отнеслась к этой затее сама Руби Кин?
— Я бы сказал, сэр, — заметил камердинер с очевидной неприязнью, — что она ликовала.
— Вы говорите, ликовала? А у вас не возникло подозрений, Эдвардс, что она… гм… — тут он поискал подходящее слово — питала нежные чувства к кому-то на стороне?
— Но мистер Джефферсон не собирался на ней жениться. Он хотел ее удочерить.
— Хорошо, слово «на стороне» беру назад. И все-таки ответьте на мой вопрос.
— Был один случай, — медленно начал камердинер, подбирая слова. — Я нечаянно слышал один разговор.
— Очень хорошо. Ну-ка, ну-ка, расскажите.
— Да, собственно, ничего особенного. Однажды мисс Кин открыла сумочку, и оттуда выпала фотография. Мистер Джефферсон быстро поднял ее и спросил: «Кто это, а, Котенок?» Это было фото молодого человека, сэр. Смуглого, с темными взлохмаченными волосами и плохо завязанным галстуком. Мисс Кин притворилась, что он ей совсем незнаком. «Не знаю, Джеффи. Представления не имею. И как она оказалась в моей сумочке? Я ее туда точно не клала». Но мистер Джефферсон человек умный и не станет верить всяким россказням. Он сердито насупил брови и довольно резко ее одернул: «Ну, ну, Котенок, — сказал он, — не морочь мне голову. Ты прекрасно знаешь, кто это». Она испугалась и сразу на попятный: «Ах да, вспомнила. Он иногда заезжает в отель. Я с ним пару раз танцевала. Но как его зовут, понятия не имею. Должно быть, он сам засунул свою фотографию мне в сумочку, дурак какой-то. И вообще, все эти молодые парни такие глупые!» Она тряхнула головой, захихикала, и больше о нем ни слова. Маловероятная история, не правда ли? По-моему, мистер Джефферсон не очень-то поверил. Он пару раз эдак изучающе на нее посмотрел и уж после этого, если она какое-то время не появлялась, спрашивал, где была.
— Вы когда-нибудь видели в отеле человека, изображенного на той фотографии? — спросил сэр Генри.
— Нет, сэр. Хотя должен признаться, не так уж часто я бываю внизу, в гостиной и в баре, где обычно толкутся заезжие.
Сэр Генри понимающе кивнул. Он задал еще кое-какие вопросы, но больше ничего интересного Эдвардс ему не сообщил.
В полицейском участке Дейнмута инспектор Харпер допрашивал Джесси Дейвис, Флоренс Смолл, Беатрис Хетникер, Мэри Прайс и Лилиан Риджуэй.
Девочки были почти одного возраста и отличались лишь развитием и воспитанием: одни были из состоятельных семейств, другие — дети фермеров и торговцев. Все они рассказывали примерно одно и то же: Памела Ривз вела себя как обычно и ничего им не сказала, только что едет в «Вулворт» и вернется домой более поздним автобусом.
В углу кабинета инспектора Харпера сидела пожилая дама, на которую девочки не обратили никакого внимания и потому даже не задумались, кто это может быть. В полиции она явно не служила, и скорее всего они приняли ее за такую же, как они, свидетельницу, которую допросят сразу после них.