— Вот в эти, — сказал Паркер, — но глупцы вымыли их.
— Да, — сказал лорд Питер горько. — М-м! Довольно тяжелый ботинок со шнуровкой — такие способствуют приливу крови к голове.
— На нем также были легинсы, — сказал Паркер, — вот они.
— Довольно тщательные приготовления для прогулки по саду. Но, как вы только что собирались сказать, ночью было сыро. Мне нужно спросить Хелен, страдал ли Джеральд когда-либо от бессонницы.
— Я спрашивал. Она сказала, что это случалось не регулярно, но у него иногда болели зубы, из-за чего он не спал.
— Это, однако, обычно не заставляет человека выводить из дома в холодную ночь. Хорошо, давайте спустимся вниз.
Они прошли через бильярдную, где полковник проводил сенсационную серию удачных ударов, а затем в примыкающую к ней маленькую оранжерею.
Лорд Питер уныло посмотрел на хризантемы и коробки с луковицами.
— Эти проклятые цветы выглядят весьма здоровыми, — сказал он. — Вы хотите сказать, что впускали сюда садовника каждый день, чтобы поливать их?
— Да, — сказал Паркер извиняющимся тоном, — я впускал. Но ему было строго приказано ходить только по этим настилам.
— Хорошо, — сказал лорд Питер. — Тогда поднимите их и давайте займемся делом.
Приставив лупу к глазу, он осторожно ползал по полу.
— Они все прошли этим путем, я полагаю, — сказал он.
— Да, — сказал Паркер. — Я идентифицировал большинство следов. Люди входили и выходили. Вот следы герцога. Он входит снаружи. Он спотыкается о тело. — Паркер открыл внешнюю дверь и поднял какое-то покрытие, чтобы показать продавленный участок гравия с пятнами крови. — Он становится на колени рядом с телом. Вот отпечатки коленей и пальцев ног. Потом он входит в дом через оранжерею, оставляя явные следы черной грязи и гравия как раз перед дверью.
Лорд Питер осторожно присел на корточки над следами.
— Очень удачно, что гравий здесь такой мягкий, — сказал он.
— Да. Только этот участок. Садовник рассказал мне, что он сильно растаптывается и становится грязным именно здесь из-за того, что он приходит сюда наполнять лейки из лохани с водой. Лохань каждый раз наполняют из колодца, а затем носят воду в лейках. Гравий стал совсем негоден в этом году, и поэтому несколько недель назад насыпали новый.
— Жаль, что они не обновили гравий на всей дорожке, — пробормотал лорд Питер, неуклюже балансируя на маленьком кусочке дерюги. — Так, до этого места видны следы старины Джеральда. А вот здесь прошел какой-то слон. Кто это?
— О, это констебль. Он ничто. А эта каучуковая подошва с подметкой принадлежит Крейксу. Он здесь повсюду прошелся. Эти хлюпающие следы принадлежат шлепанцам мистера Арбатнота, а галоши — мистеру Петтигру-Робинсону. Мы можем оставить все это. Но посмотрите вот сюда, как раз на пороге след женщины в тяжелой обуви. Я выяснил, что он принадлежит леди Мэри. Вот он снова, только у края колодца. Она вышла, чтобы осмотреть тело.
— Похоже на то, — сказал Питер, — а затем она вошла снова с несколькими камешками красного гравия на ботинках. Да, правильно. Дальше!
С внешней стороны оранжереи было несколько полок для маленьких растений, а под ними влажная и темная клумба с землей, покрытой, в соответствии с тягучей и томной модой, похожими на веревки кактусами и отдельными кустиками папоротника-адианхума, замаскированная рядом больших хризантем в горшках.
— Что вы нашли? — спросил Паркер, видя, что его друг вглядывается в это зеленое убежище.
Лорд Питер высунул свой длинный нос из расщелины между двумя горшками и сказал:
— Что здесь стояло?
Паркер поспешил к тому месту. Там, среди кактусов, отчетливо виднелся след какого-то продолговатого предмета, углы которого были скрыты из поля зрения на земле позади горшков.
— Хорошо, что садовник Джеральда — не из тех добросовестных вредителей, которые не могут оставить кактус один на зиму, — сказал лорд Питер, — иначе бы он аккуратно поднял эти небольшие поникшие соцветия… Ой! Будь проклято это ужасное растение за его темно-красный цвет дикобраза! Измерьте это.
Паркер измерил.
— Два с половиной фута на шесть дюймов, — сказал он. — И довольно тяжелый предмет, потому что он продавил землю и сломал растения рядом. Может, это кусок чего-нибудь?
— Я думаю, нет, — сказал лорд Питер. — След кажется глубже с дальней стороны. Видимо, это нечто громоздкое, поставленное на ребро и прислоненное к стеклу. Если вы спросите о моем личном мнении, я предположу, что это был чемодан.
— Чемодан! — воскликнул Паркер, — почему чемодан?
— В самом деле — почему? Я думаю, мы можем предположить, что он не простоял здесь долго. Он был бы отчетливо виден днем. Но кто-то мог очень легко запихнуть его сюда, если бы был застигнут с ним — скажем, в три часа ночи — и не хотел, чтобы он был замечен.
— Тогда возникает вопрос: когда же его убрали?
— Почти сразу же, надо сказать. Во всяком случае, перед рассветом, иначе даже инспектор Крейкс не смог бы не заметить его.
— Это не чемоданчик доктора, я полагаю?
— Нет, если доктор не дурак. Зачем помещать чемоданчик в неудобное, влажное и грязное место за пределами дорожки, когда все законы разума подсказали бы ему расположить его рядом с телом? Нет, если Крейкс или садовник не оставляли тут свои вещи, то их могли оставить здесь в среду ночью только Джеральд, Кэткарт — или, я предполагаю, Мэри. Больше никого нельзя заподозрить в том, что им было что прятать.
— Вы не назвали, — сказал Паркер, — еще одного человека.
— Кого же?
— Неизвестного.
— Кто он?
Вместо ответа мистер Паркер гордо ступил к ряду деревянных рам, тщательно укрытых настилами.
Отодвинув их в сторону с видом епископа, торжественно открывающего памятник, он показал V-образную линию следов.
— Вот эти, — сказали Паркер, — не принадлежат никому из тех, кого я здесь видел.
— Ура! — воскликнул Питер.
Затем вниз от края крутого выступа
Они отслеживали следы маленьких ног
(только эти были довольно большие).
— Не все так складно, — сказал Паркер, — это больше похоже на другой случай:
Они следовали от грубого мотка веревки,
Эти следы один за другим.
В середину обшивки;
А дальше не было ни одного!
— Великий поэт, Вордсворт, — сказал лорд Питер. — Как часто у меня возникало это чувство. Теперь давайте посмотрим. Эти отпечатки ног принадлежат человеку со стертыми каблуками и подметкой на левой внутренней стороне, — они продвигаются с твердой стороны дорожки, на которой нет никаких отпечатков ног; они подходят к телу здесь, где была лужа крови. Я хочу сказать, это довольно странно, вам не кажется? Нет? Возможно, и нет. Нет никаких отпечатков ног под телом? Не могу сказать, тут такое месиво. Хорошо, неизвестный добрался сюда — здесь нога оставила глубокий след. Может, он как раз собирался бросить Кэткарта в колодец? Он слышит звук; он вздрагивает; он поворачивается; он бежит на цыпочках — в кустарник, ей-богу!
— Да, — сказал Паркер, — и следы выведут на одну из заросших травой дорожек в лесу, а там закончатся.
— Хм! Хорошо, мы проследуем за ними позже. А теперь давайте посмотрим, откуда они пришли?
Два друга вместе двинулись по дорожке, ведущей прочь от дома. Гравий, за исключением небольшого участка перед оранжереей, был старым и твердым, и на нем оставались лишь слабые отпечатки — еще и потому, что последние несколько дней шел дождь. Паркер, однако, смог убедить Уимзи, что там были явные следы перемещения тела и пятна крови.
— Какого вида пятна крови? Мазки?
— Да, мазки в основном. Галька тоже смещена по всему пути, а здесь, смотрите, кое-что необычное.
Это был ясный след ладони мужской руки, глубоко отпечатавшийся в земле на границе с травой, пальцы указывали в сторону дома. На дорожке виднелись две длинные борозды. На траве, отделяющей дорожку от клумбы, была кровь, а край травы был нарушен и вытоптан.