Следователь: Это письмо удивило вас?
Герцог Д.: Сначала я не мог поверить этому. Если бы это был не старина Том Фриборн, я сразу же бросил бы письмо в огонь, но в данном случае я не знал, что и думать. К слову сказать, французы могут легко разволноваться из-за пустяка. Но это был Фриборн, а он редко ошибается.
Следователь: Что вы сделали?
Герцог Д.: Чем больше я смотрел на письмо, тем меньше мне все это нравилось. Однако я не мог оставить этого так, поэтому решил, что наилучшим выходом будет пойти прямо к Кэткарту. Все уже поднялись наверх, в то время как я сидел и размышлял. Наконец я тоже поднялся и постучал в дверь Кэткарта. Он сказал: «В чем дело?», или «Что за дьявол?», или что-то в этом роде, и я вошел. «Послушайте, — сказал я, — мы можем поговорить?» «Хорошо, только постарайтесь покороче», — сказал он. Я был удивлен — обычно он не был груб. «Хорошо, — начал я. — Дело в том, что я получил письмо, содержание которого мне очень не понравилось, и я подумал, что лучшее, что можно сделать, это принести его немедленно вам и все выяснить. Оно пришло от человека очень приличного — моего старого друга по колледжу, который утверждает, что встречал вас в Париже». «Париж! — сказал он необычайно неприязненным тоном. — Париж! Какого черта вы явились ко мне говорить о Париже?» «Минутку, — сказал я, — не говорите так, потому что при данных обстоятельствах это может вводить в заблуждение». «К чему вы клоните? — спросил Кэткарт. — Выкладывайте все напрямую и идите спать, ради бога». Я ответил: «Хорошо! Слушайте же. Этого человека зовут Фриборн, он пишет, что был знаком с вами в Париже, где вы зарабатывали деньги, жульничая при игре в карты». Я думал, что он вспыхнет при этом, но он лишь сказал: «И что с того?» «Что с того? — повторил я. — Да ведь это не те вещи, в которые я поверю так просто, без каких-либо доказательств».
Тут он сказал забавную вещь. Он сказал: «Вера не имеет значения — это всего лишь то, что какой-нибудь парень думает о людях». «Вы хотите сказать, что не отрицаете этого?» — спросил я. «Отрицать не имеет смысла, — сказал он. — Вы должны составить собственное мнение. Никто не может опровергнуть это». А затем он внезапно вскочил, опрокинув стол, и закричал: «Мне наплевать, что вы думаете или что вы делаете, только уйдите отсюда. Ради бога, оставьте меня одного!» «Послушайте, — сказал я, — вы не должны это так воспринимать. Я не говорю, что поверил этому. Думаю, что здесь, должно быть, какая-то ошибка; но, раз вы помолвлены с Мэри, я не могу позволить продолжаться этому без выяснения обстоятельств дела, разве не так?» «О! — сказал Кэткарт. — Если это волнует вас, не беспокойтесь. С этим покончено». Я спросил: «С чем?» Он сказал: «С нашей помолвкой». «С помолвкой покончено? — переспросил я. — Но я говорил с Мэри об этом только вчера». «Я еще не сказал ей», — ответил он. «Ну, это совершенно необъяснимо. Что, черт побери, вы о себе думаете, раз посмели явиться сюда, намереваясь бросить мою сестру?» Да, я много чего наговорил, в общем и целом. «Можете убираться, — сказал я. — Я не нуждаюсь в свинье, подобной вам». «Что я и сделаю», — сказал он, протиснулся мимо меня, спустился вниз и, выходя, хлопнул дверью.
Следователь: Что вы сделали потом?
Герцог Д.: Я побежал в свою спальню, окно которой находится над оранжереей, и крикнул ему, чтобы он не валял дурака. Шел проливной дождь, и было ужасно холодно. Он не вернулся, поэтому я велел Флемингу оставить дверь оранжереи открытой — на случай, если он передумает, — и лег спать.
Следователь: Как вы можете объяснить поведение Кэткарта?
Герцог Д.: Никак, я был просто поражен. Но думаю, он каким-то образом успел пронюхать о письме и знал, что игра была окончена.
Следователь: Вы рассказывали об этом кому-нибудь еще?
Герцог Д.: Нет, это было неприятно, и я подумал, что лучше подожду до утра.
Следователь: Итак, вы больше ничего не делали по этому поводу?
Герцог Д.: Нет. Я не хотел выходить наружу и преследовать парня. Я был слишком зол. Кроме того, я думал, что он скоро передумает — ночь была ужасной, а на нем был только смокинг.
Следователь: Затем вы спокойно легли спать и больше не видели покойного?
Герцог Д.: Не видел — до тех пор, пока не упал на него за пределами оранжереи в три часа ночи.
Следователь: Ах, да. А теперь не могли бы вы сообщить нам, как вам пришло в голову выйти на улицу в такой час?
Герцог Д. (колеблясь): Я плохо спал и решил прогуляться.
Следователь: В три часа ночи?
Герцог Д.: Да. (Внезапно приободрившись.) — Видите ли, моя жена отсутствует. (Смех и некоторые замечания с задних рядов.)
Следователь: Тишина, пожалуйста… Вы хотите сказать, что встали посреди октябрьской ночи, чтобы прогуляться в саду под проливным дождем?
Герцог Д.: Да, только прогуляться. (Смех.)
Следователь: В котором часу вы ушли из своей спальни?
Герцог Д.: Приблизительно в половине третьего, я думаю.
Следователь: Каким путем вы выходили?
Герцог Д.: Через дверь оранжереи.
Следователь: Тела не было там, когда вы выходили?
Герцог Д.: О, нет!
Следователь: А могли ли вы не увидеть его?
Герцог Д.: Бог мой! Мне пришлось бы перешагнуть через него.
Следователь: Где точно вы гуляли?
Герцог Д. (неопределенно): О, просто вокруг да около.
Следователь: Вы не слышали никакого выстрела?
Герцог Д.: Нет.
Следователь: Вы ушли далеко от двери оранжереи и кустарника?
Герцог Д.: Да, я немного удалился. Возможно, именно поэтому я не слышал ничего. Возможно, выстрел и был.
Следователь: Вы отошли на расстояние в четверть мили?
Герцог Д.: Думаю, да — да, вполне!
Следователь: Или дальше, чем четверть мили?
Герцог Д.: Возможно. Я шел быстро, потому что было холодно.
Следователь: В каком направлении?
Герцог Д. (с видимым колебанием): Вокруг задней части дома. По направлению к лужайке для игры в боулинг.
Следователь: К лужайке для игры в боулинг?
Герцог Д. (более уверенно): Да.
Следователь: Но если вы были на расстоянии более четверти мили, вы, должно быть, ушли с участка, расположенного вокруг дома?
Герцог Д.: Да, я думаю, что так и было. Да, я погулял по болоту немного, ну, вы понимаете.
Следователь: Вы можете показать нам письмо, полученное вами от мистера Фриборна?
Герцог Д.: О, конечно, если найду его. Я думал, что положил его в карман, но, когда понадобилось, не смог найти его для того парня из Скотланд-Ярда.
Следователь: Вы не могли случайно уничтожить его?
Герцог Д.: Нет, я уверен, что помню, как убирал его… О (Здесь свидетель сделал паузу в весьма очевидном замешательстве и покраснел.) — Я вспоминаю теперь. Я уничтожил его.
Следователь: Очень жаль. Как это произошло?
Герцог Д.: Я забыл; а теперь вспомнил. Боюсь, что оно пропало навсегда.
Следователь: Возможно, вы сохранили конверт?
Свидетель покачал головой.
Следователь: Значит, вы не можете предъявить жюри какое-либо доказательство того, что получали его?
Герцог Д.: Нет, если Флеминг не помнит этого.
Следователь: Ах, да! Без сомнения, это можно проверить. Спасибо, ваша светлость. Пригласите леди Мэри Уимзи.
Благородная леди, которая была до трагического утра 14 октября невестой покойного, вызвала шепот сочувствия при своем появлении. Светловолосая и стройная, она была одета во все черное, и это подчеркивало мертвенную бледность ее лица. Охваченная печалью, она давала показания очень тихим, иногда почти неслышимым голосом[2].
После выражения соболезнования следователь спросил:
— Как долго вы были помолвлены с покойным?
Свидетельница: Приблизительно восемь месяцев.
Следователь: Где вы познакомились с ним?
Свидетельница: В доме моей невестки в Лондоне.
Следователь: Когда это было?
Свидетельница: По-моему, в июне прошлого года.
Следователь: Вы были счастливы в вашей помолвке? Свидетельница: Вполне.
Следователь: Вы, естественно, видели много хороших черт капитана Кэткарта. Он много рассказывал вам о своей жизни до встречи с вами?