Анна долго стояла, наблюдая за тем, как этот отвратительный человек проделывает одно и то же снова и снова. Она уже собиралась пойти и отобрать у него бутылочку, когда её взгляд упал на пожилую пару, сидевшую под небесно-голубыми глициниями в кафе на противоположной стороне улицы. Лысый мужчина в кислотно-жёлтом поло был увлечён чем-то, напоминавшим круассан на сливочном масле. Внимание Анны привлекла рубашка мужчины, но взгляд её остановился не на нём, а на маленькой круглощёкой даме за соседним столиком.
Во что была одета дама, Анна не заметила. Она видела только камеру, которую та держала перед собой, и удивлённый взгляд, устремлённый прямо на неё.
Анна повернулась, сдерживая шаг, дошла до ближайшего угла улицы и завернула за него.
А потом побежала.
2
– Это не то же самое. Даже близко не похоже! – детектив Эрик Шефер недоверчиво посмотрел на свою коллегу, сидевшую по другую сторону стола.
Они с Лизой Августин работали вместе уже почти год, и ни дня не проходило без дружеских, но весьма жарких споров то о ведении дела, а то и о чём-нибудь менее важном. Сегодняшний день не был исключением.
– Ну всё, хватит, – ответила она. – Ты просто из другого поколения, по-другому воспитан и поэтому привык думать иначе. Общество нам всем промыло мозги, чтобы мы считали одно совершенно нормальным и социально приемлемым, а другое записывали в ту же категорию, что и растрату государственных средств или непредумышленное убийство. На самом деле нет никакой разницы – просто мы по необоснованным причинам стали считать, что она есть.
Августин доказывала свою точку зрения, размахивая половиной бутерброда с индейкой, который доедала.
– Хорошо, давай попробуем ещё разок, – сказал Эрик Шефер. – Ты говоришь, что секс и массаж – это одно и то же?
– Я говорю, что и то и другое – это физическое удовольствие очень интимного характера. Давай представим, что вы с Конни оба забронировали сеанс массажа.
– Идея показалась Шеферу более чем маловероятной.
– У тебя массажист – женщина, у неё – мужчина. Каждого из вас проводят в маленькую слабоосвещённую комнатку, где стоит нечто, похожее на кровать. Вы снимаете одежду и позволяете совершенно незнакомому человеку водить смазанными маслом руками по вашему обнажённому телу. Пахнет розовым маслом, играет приятная медитативная музыка, и вы лежите отдельно друг от друга и думаете: «О, отлично, продолжай, да, вот тут, чёрт, как хорошо».
– У тебя на подбородке горчица. – Шефер сухо посмотрел на неё и показал на жёлтое пятно.
Она вытащила скомканную салфетку из пакета с постером фильма «Бульвар Сансет» и вытерла подбородок, продолжая аргументацию.
– После этого вы встречаетесь, оплачиваете счёт и рассказываете друг другу, как вам было хорошо. Вы чувствуете себя прекрасно как никогда, и ни один не обвиняет другого в том, что его физически удовлетворил незнакомец. Боже мой, да, наоборот, вы сходитесь на том, что следовало бы делать это почаще.
Она подняла руки и пожала плечами, подчёркивая, что нужно быть совершенно безграмотным, чтобы не понимать очевидных вещей.
Шефер хлопал глазами.
– То есть ты считаешь, что массаж должен быть запрещён так же, как и секс с кем-то, кроме своего партнёра?
– Нет, чёрт побери, Шефер. Я имею в виду, что и то и другое должно быть одинаково законно.
Эрик Шефер вытаращил глаза.
– Это научно доказано, – продолжала она. – Если бы в отношениях было меньше ограничений, это увеличило бы удовлетворённость браком и люди были бы гораздо менее склонны к разводам. В частности, если бы жёнам позволялось развлекаться с кем-нибудь помимо их собственных мужей.
– Сколько же в тебе дерьма!
Августин громко рассмеялась.
– Это просто потому, что у тебя мозг как у мужчины, – продолжил Шефер, намекая на то, что Лиза Августин в свои 28 лет уложила в постель больше женщин, чем он за свою почти вдвое более долгую жизнь.
– Ты мне не веришь?
Она сделала пол-оборота в офисном кресле и начала стучать по клавиатуре, чтобы найти подтверждение своим словам, когда зазвонил телефон Шефера.
– Спасён звонком[1], – засмеялся он, поднимая трубку. – Алло?
– Добрый день, тут какая-то женщина хочет с тобой поговорить.
Шефер узнал голос одного из дежурных на первом этаже полицейского участка.
– Как её зовут?
– Она отказывается называть своё имя.
– Отказывается? – спросил Шефер. – Что это, чёрт возьми, значит?
1
Отсылка к старым правилам бокса, когда звук гонга останавливал счёт, а на восстановление боксёру давалась минута.