Мои военно-морские советники сообщают мне, что если бы они располагали германскими надводными, подводными и воздушными силами при данных обстоятельствах, то они гарантировали бы полное уничтожение любого конвоя, направляющегося в Северную Россию. До сих пор у них нет никакой надежды на то, что конвоям, которые попытались бы пройти при постоянном дневном свете, повезло бы больше, чем P.Q. 17. Поэтому с очень большим сожалением мы пришли к заключению, что попытка направить следующий конвой P.Q. 18 не принесла бы Вам пользы и нанесла бы только невозместимый ущерб общему делу». («Переписка Сталина с Черчиллем и Этли, Рузвельтом и Труменом во время Великой отечественной войны»)
Перед нами подлинный шедевр демагогии. Британский премьер не притворяется, лишь когда пишет, что не собирается снижать калорийность питания соотечественников ради какого-то Сталинграда. Зато остальное…
Сэр Уинстон размахивает перед носом Сталина морковкой открытия Второго фронта во Франции, который на самом деле никто не собирался открывать в 1943 году, и сам британский премьер — особенно! Черчилль беспокоится, что суда конвоя по отдельности подвергнутся бомбёжкам после того, как его же адмиралы оставили конвой без защиты и рассредоточили его! Он лжёт, что с гибелью или повреждением хотя бы одного британского линкора господство в Атлантике перейдёт к немцам, хотя кроме английских супердредноутов и крейсеров там действуют американские, от услуг которых британцы отказались сразу же после разгрома PQ-17, ибо на самом деле ни «Тирпица», ни «Шарнхорста» не боялись. По свидетельству ведущего американского военно-морского историка Стефена Роскилла, когда к сентябрю 1942 года в состав эскадры Товея, кроме «Дюк оф Йорка», вошли однотипные линкоры «Хоу» и «Энсон» — «Вашингтон», «Уичита» и «Тускалуза» получили возможность уйти на другие театры военных действий. Вскоре оба крейсера прикрывали высадку союзников в Северной Африке, а линкор отправился на Тихий океан, где доказал мощь своих орудий, легко утопив японский линейный крейсер «Кирисима».
Как уже говорилось, Сталин всё же сумел добиться отправки PQ-18, но регулярно конвои пошли только с 15 декабря 1942 года, после окружения немцев под Сталинградом, когда стало ясно, что Советский Союз войну не проиграет. Черчилль же был заинтересован в максимальном взаимном ослаблении СССР и Германии. А коли одна сторона уже не может мочить другую, так чего на неё ресурсы тратить?
Сэр Уинстон всего лишь честно отражал взгляды большинства своих избирателей, чью позицию лучше всего высказал безымянный моряк с бросившего транспорты тральщика «Хэлсион». Увидев, как подбитый советский танкер «Азербайджан» охвачен пламенем, а его экипаж, наполовину состоявший из женщин, пытается потушить пожар, морячок радостно заорал: «Парни, выбирайтесь скорее наверх! Потрясное зрелище! Сейчас танкер накроется!» (П. Лунд. «Конвой в ад»).
Не скажу ни одного плохого слова в адрес этого славного морячка, равно как Черчилля, Рузвельта и откровеннее всех сформулировавшего американскую политику Трумэна. С точки зрения стратегических интересов своих стран они действовали совершенно правильно, и возмущаться этим глупо. Надо просто принять такое поведение как данность и самим пойти тем же путём. Чтобы спокойно любоваться потрясным зрелищем, наподобие падения башен Всемирного Торгового центра 11 сентября 2001 года. Полюбовавшись, прикинуть доход от последующего роста цен на энергоносители в результате нынешних и грядущих войн НАТО с арабскими странами. Пересчитать выручку от торговли с обеими враждующими сторонами и вспомнить чрезвычайно уместные в данной ситуации слова старины Трумэна: «Пусть они убивают друг друга как можно больше».
Глава 13
Арифметика предательства
Обсуждая советский коллаборационизм в годы Великой Отечественной войны, историки как «демократической», так и «патриотической» ориентации обычно выдвигают два тезиса. Во-первых они утверждают, что Европа того времени ничего подобного не знала, а во-вторых, объявляют массовую службу граждан СССР гитлеровским оккупантам исключительным явлением российской истории. Мол, пока страной правили не безбожные большевики, а православные цари-батюшки, случались разве что отдельные ренегаты типа князя Курбского, а так весь народ радостно умирал за Веру и Отечество.