Все невольно встают.
Поздравляю вас, товарищи!
Т а т ь я н а (тихо). Вот она - революция!
В а с и л и й. Поздравляю и вас, дорогие товарищи! Отсиделись караси в тине?
С т е п а н. Василий! Не забывайся.
Д о р о ф е й. О тебе, Василий, еще разговор впереди. Сам не скажешь так спросим.
И г н а т. Говори, Дорофей.
Д о р о ф е й. Дороги бастуют. Гарнизон столицы ненадежен. Комитету известно, что на подавление восстания будут переброшены орудия и отборные войска. Эшелоны пойдут по нашей дороге. Это раз.
В а с и л и й (вскочил). Не могу я этого слышать! А мы? Мы-то что? В кусты, али как? Наше дело поезда встречать-провожать? А там, долго ли: прикажут - я завтра в своих стрелять должен идти? Предали революцию, храброе воинство!
С т е п а н (стукнул кулаком по столу). Сядь, Василий! Вовсе очумел?
С а ф о н о в. Что говорит комитет?
В а с и л и й. Не верю я комитету!
С т е п а н. Как ты сказал?!
Н а т а л ь я. Степан Михайлыч! Проси гостей кушать.
С т е п а н. Отстань, Наталья. (Дорофею.) Этого так оставить нельзя.
Д о р о ф е й (спокойно). Хорошо, пусть он скажет. Говори, Василий!
В а с и л и й. Я скажу. Я давно хотел сказать, да слов я против него никогда не находил. Бил он меня всегда словами. А теперь я скажу. Одно слово скажу - позор! Чует мое сердце, что плюнут рабочие Ваське Барыкину в рожу и утрется Васька без единого слова и погорит со стыда.
И г н а т. К делу ближе!
В а с и л и й. Смотрю я на нас и диву даюсь! Кто мы такие? Живем как скоты, терпим как скоты и ждем невесть чего. До коих пор над нами прапор будет прокуратиться?
Т а т ь я н а. Правильно!
В а с и л и й. Не мешайте мне, барышня. Я все должен сказать. У тебя, Дорофей, до сей поры на губе метина. Или тебе это уж в привычку стало? Или Степан! Ай, Степан! Ты рабочий человек, а я в душе краснею за тебя. В твоем честном доме вон эта краля (показывает на Татьяну) офицеру свидания назначает!.. Это куда же дальше?!
Т а т ь я н а (вскрикивает и закрывает лицо руками). Это ужасно! Неужели думают...
Д о р о ф е й. Татьяна, не оправдывайся перед дураком. Мы тебя знаем.
В а с и л и й. Это куда же дальше?!
Д о р о ф е й. К делу ближе. Чего ты хочешь?
В а с и л и й. Как - чего?
Д о р о ф е й. Я спрашиваю - как по-твоему? Что предлагаешь?
В а с и л и й. Убрать офицеров! Золотарева первым! Поднять роту! Начать забастовку! Послать наших представителей по всей линии.
Т а т ь я н а. Взорвать путь! Действовать!
С т е п а н. Ну, хватит! Ясней не скажешь. Кончай, Дорофей.
Д о р о ф е й. Так. Всё? Всем понятно? Теперь слушайте. Комитет предлагает: никаких открытых выступлений не допускать. Всякого, кто нарушит решение комитета, кто бы он ни был, партия будет судить как изменника и провокатора.
В а с и л и й. Крепко! На испуг берешь?
Д о р о ф е й. Войсковые части на линии - наши. Правительство в них не уверено. Везде слежка. При первой волынке, неподчинении, при первом случайном выступлении наш батальон будет отозван. Сюда перебросят жандармов - тогда конец, провал.
С т е п а н. Верно!
Д о р о ф е й. Забастовка начнется в одно время по всей линии, по сигналу партийного комитета, чтобы сорвать переброску орудий и войск. Выступить раньше - погубить все дело. Опоздать - также погубить. В бою решает время. Понятно тебе, Василий, или разжевать?
Василий молчит.
С а ф о н о в. Ясно как днем. И разговору конец. Он поймет. А не поймет - заставим понять.
Д о р о ф е й. Васька! Говорю тебе как друг. Не оступись. Качает тебя. Нынче без рукавиц в огонь лезешь, а завтра скулить будешь. Это не наша повадка.
С т е п а н. Парень молодой, смелый. Кровь в нем кипит.
Д о р о ф е й. Разная бывает смелость, Степан. Откуда наша смелость? От веры в наши силы, в нашу рабочую спайку. А коли нет этой веры - нет и большевика. Верно я говорю, Василий?
В а с и л и й (с трудом). Может, и верно...
Д о р о ф е й. А если верно, то задумайся над собой. Ты и так у начальства на подозрении. Из-за своего характера можешь всех провалить. Провалишь - пощады не жди.
В а с и л и й. Знаю.
Д о р о ф е й (Татьяне). А ты, Танюша, не расстраивайся. Знаю, что тяжело. Без телеграфа мы как без рук. Продержись еще немного.
Т а т ь я н а. Я понимаю...
Н а т а л ь я (мужу, тихо, но настойчиво). Степан Михайлыч, проси гостей кушать.
С т е п а н (с досадой). Отвяжись, Наталья! Видишь - не до того.
И г н а т. Время решать. Большинство постановит.
С а ф о н о в. Конец разговору!
Д о р о ф е й. Предлагаю - указание комитета принять как закон, как боевой приказ. Готовиться к выступлению, на что будет дан сигнал. Это раз. Всякие самоличные действия настрого запретить. Это два.
С т е п а н. Так? Голосую.
Сразу подымают руки Дорофей, Игнат, Степан, Сафонов.
Пауза. Все смотрят на Татьяну и Василия. Татьяна,
помедлив, тоже поднимает руку. Василий колеблется.
Раздается стук в дверь. Все вскочили.
Н а т а л ь я. Дорофей Назарыч! Прикажите гостям кушать! (Бросается к окну.)
Д о р о ф е й. Слыхали, что говорит хозяйка? Живо!
В несколько секунд налита водка, разложена еда.
Н а т а л ь я (у окна). Иван Акимыч!..
В а с и л и й. Вот тебе, Степан, и ангел явился!
Н а т а л ь я (быстро поворачивается). Дорофей Назарыч! Как вы есть непьющий и в чинах - вам здесь быть не подобает. Пройдите, прошу вас, на нашу половину.
Д о р о ф е й. Отпирай. (Скрывается за пологом.)
Стук повторяется. Наталья бежит в сенцы.
Н а т а л ь я (в сенцах). Кто это? Это вы, Иван Акимыч? Сейчас! (Отпирает засов.)
И г н а т (громко). За здоровье именинника!
С а ф о н о в. За здоровье дорогого Степана Михайловича! Ура!
Крики "ура", звон посуды, все тянутся к Степану.
Наталья, кланяясь, вводит Романчука, она сияет.
Р о м а н ч у к (удивленно). Виноват, хозяйка. Может, некстати?..
Н а т а л ь я. Пожалуйте, пожалуйте, Иван Акимыч. В акурат ко времени.
С т е п а н. Здорово, Акимыч! Садись, гостем будешь.