— Значит, у вас будет очень трудно?
— Да, нелегко, зато прибыльно. Впрочем, я сам приучу тебя как действовать, а будешь меня слушать, и все пойдет как по маслу. Вот и Большая Морская, сейчас мы будем дома.
Матвей, предполагая видеть в брате деятельного помощника в своих замыслах, решил подкупить его своей заботой о нем и вниманием, поэтому небольшая квартира, предназначенная для мужа и жены, была обставлена совсем не по-крестьянски. Вообще в ней было чрезвычайно просто и уютно, что понравилось Марьюшке.
— А и хорошо же здесь! — сказала она.
— Вот ваша спальня, — указывал Матвей на комнаты. — А тут приемная, где людей будет принимать можно, особенно по делам. Младшие дворники в особой комнатке живут. Их двое. Ну, хозяюшка, распоряжайтесь в своем новом хозяйстве. Вот вам самоварчик, посуда разная… С собою вы не привезли?
Марьюшка что-то вспомнила, ужаснулась и руками даже взмахнула.
— Ах! Беда ведь у нас! — воскликнула она.
— Что такое? — озабоченно спросил Иван.
— А вещи наши в особенный вагон были отправлены! Мы-то об них и забыли.
— Багаж ваш в целости, была бы хфитанция в порядке, а завтра вы можете получить, только малость за полежалое заплотите, — успокоил ее Матвей.
Приехали с вокзала в девять часов утра, и до приезда хозяина со службы управляющий ознакомил нового дворника с квартирохозяевами.
— Вот наш новый дворник, — рекомендовал Матвей своего брата, очень довольный тем, что производил повсюду эффект.
Действительно все обитатели и обитательницы квартир таращили глаза от удивления, видя замечательное сходство между управляющим и дворником. Оба одинаково одетые — в пиджаках, в блестящих сапогах, красивые, с темно-русыми вьющимися волосами, короткими бородами, со свежими здоровыми лицами, одинаково высокие и плечистые производили эффект довольно приятный.
— Теперь положительно можно запутаться, — сказала жена Павла Михайловича, когда оба явились к ней первой, как к супруге домовладельца. — И не разберешь, который из вас Матвей и который…
— Иван, — дополнил Матвей. — Но, сударыня, промеж нас есть и большая разница.
— Какая?
— Такая-с: брат Иван женат, а я холост.
— А, в этом-то! — улыбнулась хозяйка. — Говорят, Иван, и жена у тебя красавица, вот я не видала ее еще. Пришли ее к нам, может быть, и для нее у нас найдется дело.
— Благодарим покорно, — поклонился Иван, они хотели было уйти, но хозяйка остановила их.
— Погодите! — сказала она. — Ты, Матвей, знаешь, кто живет в тридцать шестом номере?
— Прописался купеческим сыном Григорьем Михайловым Ковалевым.
— Он не говорил, чем занимается?
— Сказал, что адвокатскими делами. Прошения пишет, по судам ходит.
— Больше ничего?
— Кто его знает, сударыня, ночь дома не бывает, приходит под утро, спит до первого часу, потом уходит и возвращается утром.
— Это странно… Какая же адвокатура по ночам… Вы оба последите за ним хорошенько. Платит за квартиру исправно?
— Постоянно вперед, сударыня, копеечка в копеечку.
— Странно… — повторила хозяйка. — Живет совершенно один, никто к нему не ходит, занимает большую квартиру, прислуги никакой не держит, по ночам работает, и если он там что делает, Бог его знает, днем спит. И рожа-то у него какая-то подозрительная. Уж не попросить ли его выехать, что ли?
— Без причины будто неудобно, — сказал Матвей.
— Причина всегда может найтись. Допустим, что квартира нам самим нужна для чего-нибудь, отдать ему неустойку, и Бог с ним, пускай переезжает. Да не мешает посмотреть, нет ли у него какого-нибудь склада возмутительной пропаганды или чего-нибудь такого противозаконного. На всякий случай, не мешает заявить полиции.
— Слушаюсь.
— Теперь можете идти… Как тебя зовут, Иван, что ли?
— Так точно.
— Скажи твоей жене, пусть зайдет.
— Покорно благодарим.
— Жильца-то надо теперь навестить, он дрыхнет еще, — сказал Матвей, взглянув на часы после того, как они покинули хозяйскую квартиру. — Странно, что живет совсем один и никого к себе не пущает.
— Пожалуй, и нас не пустит, — сказал Иван.
— Нас не пустить не имеет права. А если не пустит, то мы сейчас и в участок заявим, что он за личность такая!
— Но ведь он прописан и личность свою предъявил.
— Эх, брат, не знаешь ты здешнего питерского народа! Шалыган какой-нибудь али там мазурик какой прописывается сразу на нескольких квартирах; в одной он Иван Иваныч, чиновник, в другой Сидор Поликарпов, потому что у него не один пачпорт, а несколько. Вот ты тут и учти. Вот и тридцать шестой номер. Заперто изнутри, значит, спит еще. Теперь половина первого, — взглянув на часы, произнес Матвей и дернул за рукоятку звонка.