– Верно, – согласился Питт, который тоже не считал себя красавцем. Внезапно он улыбнулся. Макдейд покраснел.
– Что еще ты хочешь знать? – спросил он, резко обернувшись к Питту. – Он был застрелен. Прямо в сердце. Не знаю, что это, удача или твердая рука. Но смерть была мгновенной!
– Спасибо. Больше ты мне ничего не хочешь сказать?
– Что именно? – Макдейд недоуменно повысил голос. – Что его убил косоглазый и хромой левша? Прости, но не могу. Он был застрелен с расстояния в пару ярдов. Стрелявший крепко держал пистолет и знал, что делает. Ну как, я чем-то тебе помог?
– Нет. Тем не менее спасибо, что уделил мне время. Могу я на него взглянуть?
Макдейд махнул короткой толстой рукой куда-то в сторону двери.
– Давай, если хочешь. Он на третьем по счету столе. Ты сразу его найдешь, потому что два других трупа – женские.
Питт принял это к сведению и шагнул в указанном направлении.
Он посмотрел на тело Эдвина Ловата в надежде, что это поможет ему воспринимать убитого как реального человека. Он смотрел на восковые черты, уже слегка впалые, и пытался представить его живым, смеющимся, разговаривающим. Без движения, без голоса, без мыслей и страстей, делавших Ловата единственным в своем роде, его тело мало что могло добавить к тому, что Питт уже узнал от Макдейда. Изящная женщина никак не могла поднять его в одиночку. Заподозри он возможное нападение, вряд ли бы он стоял так близко к тому, кто в него выстрелил. Что, в свою очередь, означало одно из двух: либо убийца был ему хорошо знаком, причем как друг, либо он увидел нападавшего в самый последний момент, за миг до того, как прогремел выстрел. Ни то ни другое не противоречило фактам, и было невозможно сказать, какой именно из двух вариантов имел место. Впрочем, какая разница. Его явно убила та женщина. Оставалось лишь надеяться, что для спасения доброго имени Райерсона ему удастся найти некое смягчающее обстоятельство.
Остаток дня Питт посвятил сбору информации о нем: в чем состоят его текущие обязанности – а они касались в основном торговли, как внутри империи, так и за ее пределами, какой избирательный округ он представлял – Манчестер, сердце хлопчатобумажной промышленности Англии. Это был второй по величине город Британии, а также родной город премьер-министра мистера Гладстона.
Питт вернулся домой на Кеппел-стрит к ужину.
– Можешь хоть чем-то помочь? – спросила Шарлотта, отрывая глаза от шитья, когда они вдвоем с ним сидели в гостиной после ужина.
– Кому? – уточнил Питт. – Райерсону?
– Ему, кому же еще! – Ее глаза неотрывно следили за нырявшей по ткани иглой, поблескивающей в свете ламп подобно серебряному ручейку. Питту было слышно, как ее кончик то и дело легонько ударяется о наперсток. Почему-то этот звук ласкал ему слух. Наверное, потому, что олицетворял собой все нежное и домашнее, даря ощущение уюта и защищенности. Он не знал, что именно она чинит, но ткань была свежевыстиранной, и он, сидя рядом с Шарлоттой, ощущал исходивший от нее приятный аромат чистоты.
– Ну так можешь? – повторила она свой вопрос.
– Не знаю, – честно признался он. Это признание тяжким грузом давило ему на плечи. В комнате как будто тотчас стало темнее. – Я не уверен, готов ли он помочь самому себе.
Рука с иголкой застыла в воздухе. Шарлотта пристально посмотрела на него. В ее глазах застыл вопрос.
– Что ты этим хочешь сказать? То, что стрелял он?
– Он это отрицает, – ответил Питт. – И я склонен ему верить. – Он мысленно представил лицо Райерсона, когда тот защищал Аешу Захари, как наяву услышал убежденность в его голосе. – По крайней мере, мне так кажется. Он готов признать, что он там был и что это он помог ей положить тело Ловата в тачку с тем, чтобы потом вывезти его в Гайд-парк.
– В таком случае он ее сообщник! – изумленно воскликнула Шарлотта. – Пусть даже после убийства, а не до.