в избе нет. Вот и хотел он огонька вздуть, как
слышит: кто-то на печи пыхтит. Ванюша затрясся от
страху, выпустил из рук лучину — да бежать. Впотьмах
наступил Ваня на кочергу, а она ему по лбу.
— Ай-ай, батюшки, помогите! Помогите! — завопил
Ваня и хотел было вон из избы.
На ту беду разулся у него лапоть, и Ванюша прихлопнул
дверью оборку от лаптя; растянулся в сенях
и вопит благим матом:
— Ай, батюшки! Ай, соседушки! Помогите! Отымите!
Держит меня кто-то!
Прибежали соседи, подняли Ванюшу ни жива, ни
мертва; а как узнали, в чём дело, то и стали над ним
смеяться.
Долго потом все дразнили Ванюшу и расспрашивали
его: как это он испугался теста в квашне, кочерги
в углу, лаптя на своей ноге?
К. Д. Ушинский
О Х О Т Н И К
ДО С К А З О К
Жил себе старик со старухой, и был старик большой
охотник до сказок и всяких россказней.
Приходит зимою к старику солдат, просится ночевать.
— Пожалуй, служба1, ночуй, — говорит старик,
— только с уговором: всю ночь мне рассказывай;
ты человек бывалый, много видел, много знаешь.
Солдат согласился.
Поужинали старик с солдатом, и легли они оба
на полати2 рядышком, а старуха села на лавке и стала
при лучине прясть.
Долго рассказывал солдат старику про своё
житьё-бытьё, где был и что видел.
Рассказывал до полуночи, а потом помолчал немного
и спрашивает у старика:
— А что, хозяин, знаешь ли, кто с тобой на полатях
лежит?
— Как кто? — спрашивает хозяин. — Вестимо,
солдат.
1 С л у ж б а — зд е сь : солдат, то есть человек, находящийся на военной
служ б е .
2 П о л а т и — широкие нары для спанья, устраиваемые в избах под
потолком, м еж д у печью и противоположной стеной.
— Ан нет, не солдат, а волк.
Поглядел мужик на солдата — и точно волк. Испугался
старик, а волк ему и говорит:
— Да ты, хозяин, не бойся, погляди на себя, ведь
и ты медведь.
Оглянулся на себя мужик — и точно стал он медведем.
— Слушай, хозяин, — говорит тогда волк, — не
приходится нам с тобою на полатях лежать; чего доброго,
придут в избу люди, так нам смерти не миновать.
Убежим-ка лучше, пока целы.
Вот и побежали волк с медведем в чистое поле.
Бегут, а навстречу им хозяинова лошадь. Увидел
волк лошадь и говорит:
— Давай съедим!
— Нет, ведь это моя лошадь, — говорит старик.
— Ну так что ж, что твоя, голод не тётка.
Съели они лошадь и бегут дальше, а навстречу
им старуха, старикова жена.
Волк опять и говорит:
— Давай старуху съедим.
— Как есть? Да ведь это моя жена, — говорит
медведь.
— Какая твоя! — отвечает волк.
Съели и старуху.
Так-то пробегали медведь с волком целое лето.
Настаёт зима.
— Давай, — говорит волк, — заляжем в берлогу;
ты полезай дальше, а я спереди лягу. Когда найдут
нас охотники, то меня первого застрелят, а ты смотри:
как меня убьют да начнут шкуру сдирать, выскочи
из берлоги да через шкуру мою переметнись — и
станешь опять человеком.
Вот лежат медведь с волком в берлоге; набрели
на них охотники, застрелили волка и стали с него
шкуру снимать.
А медведь как выскочит из берлоги да кувырком
через волчью шкуру... и полетел старик с полатей
вниз головой.
— Ой, ой! — завопил старый. — Всю спинушку
отбил.
Старуха перепугалась и вскочила:
— Что ты? Что с тобой, родимый? Отчего упал?
Кажись, и пьян не был!
— Как отчего? — говорит старик. — Да ты, видно,
ничего не знаешь!
И стал старик рассказывать: мы-де с солдатом
зверьём были — он волком, я медведем, лето целое
пробегали, лошадушку нашу съели и тебя, старуха,
съели.
Взялась тут старуха за бока и ну хохотать.
— Да вы, — говорит, — оба уже с час на полатях
во всю мочь храпите, а я сидела да пряла.
Больно расшибся старик; перестал он с тех пор
до полуночи сказки слушать.
И. З . Суриков
Н А Ш Л А К О С А
Н А К А М Е Н Ь
Приехал барин к кузнецу.
Он был силач немалый;
Своей он силою любил
Похвастаться, бывало.
— Эй, слушай, братец!.. Под коня
Мне сделай две подковы:
Железо прочное поставь.
За труд тебе — целковый!
Я нынче с раннего утра
Охотиться собрался;
Уехал из дому, а конь
В дороге расковался.
Кузнец за дело принялся.
Ведь барин тороватый1,
Так, значит, надо услужить —
Не по работе плата.
1 Т о р о в а т ы й — щедрый.
Кипит работа, и одна
Подкова уж готова.
Подкову барин в руки взял,
Погнул, и — трах подкова!..
— Железо, братец мой, плохо,
Поставь-ка ты другое:
Не хватит, верно, и на час
Коню добро такое.
Кузнец на барина взглянул
С усмешкою лукавой,
И вновь подкову он сковал,
Сковал её на славу.
— Ну, эту, барин, верно, вам
Сломать уж не придётся. —
И барин вновь подкову взял.
Погнул — не поддаётся.
Он натянулся сколько мог,
Напружились все силы...
Подкова чёртовски стойка.
Сломать её нет силы.
— Ну, эта, братец мой, прочна,
И куй по этой пробе;
Меня охотники давно,
Чай, ждут в лесной трущобе.
Подкован конь, и в землю бьёт
Он новою подковой.
Кузнец за труд смиренно ждёт
Обещанный целковый.
— Теперь я смело на коне
Отправлюсь на охоту.
Ну вот, мой милый, получи
Рублёвик за работу.
— Эх, барин, рубль-то нехорош,
Пускай хоть он и новый. —
И, взявши в пальцы, как стекло
Кузнец сломал целковый.
Теперь уж барин поглядел